Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 января 1989 года вся власть в НКАО с 20 января 1989 года была передана Комитету особого управления (КОУ). Этот не предусмотренный ни Конституцией СССР, ни советским законодательством орган представлял собой странный гибрид партийной и советской власти. Указом Президиума ВС СССР были приостановлены полномочия Совета народных депутатов НКАО двадцатого созыва, принявшего все предыдущие акты, связанные со статусом НКАО и карабахской проблемой в целом, а также его исполнительного комитета – впредь до проведения выборов нового состава Совета.
В соответствии с Указом, КОУ подчинялся «непосредственно высшим органам государственной власти и управления Союза ССР», а также обладал «в полном объеме полномочиями Совета народных депутатов автономной области и его исполнительного комитета, а председатель Комитета – правами и обязанностями председателя исполнительного комитета областного Совета народных депутатов». На период действия Указа все предприятия, учреждения и организации НКАО союзного и республиканского подчинения подчинялись КОУ по кругу вопросов, определяемому Совмином СССР с учетом мнения Совмина АзССР. КОУ мог приостанавливать полномочия местных Советов народных депутатов всех уровней и их исполнительных органов, назначать и организовывать выборы в местные Советы. Таким образом, впервые за всю историю Советского Союза его высший орган – Верховный Совет СССР, в лице председателя его Президиума М.С.Горбачева – фактически отменил советскую власть на территории одной из территориально-административных единиц страны!
КОУ получил также право приостанавливать «противоречащую Конституции и законодательству СССР» деятельность общественных организаций и самодеятельных объединений или, в случае необходимости, распускать их. Как следует из вышеприведенной формулировки, практически любая общественная организация НКАО могла быть фактически запрещена. Правда, оговаривалось, что «регистрация или роспуск указанных организаций и объединений, имеющих республиканские или общесоюзные органы, производятся по согласованию с этими органами». Но в условиях вертикали партийно-советской власти это была лишь пустая формальность: возжелай того «верховный вождь рабочего класса» - Генсек ЦК КПСС, и в НКАО могли быть, например, распущены областной профсоюз, комсомол, ДОСААФ или даже ВДОАМ (добровольное общество авто-мотолюбителей).
Важным в Указе от 12 января был пункт, предоставлявший КОУ право «при необходимости» входить с предложениями по вопросам государственного, хозяйственного и социально-культурного строительства непосредственно в Президиум ВС, Совмин, министерства, госкомитеты и ведомства Союза ССР. Наконец, пунктом 5 Указа Президиума ВС СССР о введении в НКАО особой формы управления на территории НКАО временно приостанавливались некоторые пункты ряда статей Закона СССР «О государственном предприятии (объединении)». Речь шла об отдельных положениях, дававших предприятиям больше самостоятельности в вопросах выбора партнеров и смежников. Тем самым в НКАО была введена мягкая диктатура, которая контролировала, по сути дела, всю экономическую, социальную и общественно-политическую жизнь автономной области. Полномочия областной законодательной власти были приостановлены, а аппарат исполнительной власти передавался в подчинение КОУ в качестве его рабочего органа. Вся жизнь в области теперь формально зависела от председателя Комитета особого управления.
Возглавил КОУ высокопоставленный посланник Москвы Аркадий Иванович Вольский, с 1985 года занимавший должность заведующего отделом машиностроения ЦК КПСС. Он еще летом 1988 года был направлен в автономную область в качестве специального представителя ЦК КПСС и Верховного Совета СССР для информирования Центра и проведения в жизнь его указаний на месте. Аркадий Вольский (1932-2006) родился в Белоруссии, в годы войны воспитывался в детском доме под Саратовым. Выпускник Московского института стали, он долгие годы работал на знаменитом ЗИЛе, автомобильном заводе им. И.Лихачева – мастером, старшим мастером, начальником участка и цеха, секретарем партийного комитета завода. С 1969 год А.И.Вольский работал в аппарате ЦК КПСС: заведующим сектором, заместителем, первым заместителем заведующего Отделом машиностроения. Значительным и важным моментом в его карьере была должность помощника бывшего главы КГБ СССР Юрия Андропова в недолгий, но бурный период пребывания последнего на посту Генерального секретаря ЦК КПСС (1982-1984 гг.).
Любопытно, что в 1956 году Аркадий Вольский находился в Венгрии, когда там произошло вооруженное антисоветское восстание. Напомним, что послом СССР в Венгрии тогда как раз был Ю.Андропов. Добавим также, что там же работал В.Крючков, впоследствии, при М.Горбачеве - шеф КГБ СССР. А молодым сотрудником того же посольства был Владимир Казимиров, который в 1992-1996 гг. был спецпредставителем президента России по урегулированию нагорно-карабахского конфликта, российским сопредседателем Минской группы ОБСЕ по Нагорному Карабаху. Случайные ли это совпадения, или нет, вероятно, мы узнаем не скоро, если узнаем вообще… Костяк КОУ составили прикомандированные из Центра функционеры. Сергей Купреев (1937-1990), генерал-майор МВД, заместитель начальника Высшей инженерной школы МВД СССР. Выпускник МАИ, старший инженер на Московском машиностроительном заводе им. М.Хруничева, С.Купреев стал затем комсомольским, партийным функционером, возглавляя Киевский райком ВЛКСМ, Московский горком ВЛКСМ, Бауманский райком КПСС. В 1984 году он перешел на работу в МВД, в начале перестройки работал первым заместителем начальника ГУВД Москвы. В КОУ он был ответственным за координацию работы правоохранительных органов и работу с местными райкомами партии. После роспуска КОУ и возвращения в Москву, в августе 1990-го С.Купреев трагически погибает в автомобильной катастрофе.
Как считали некоторые его друзья – «не случайно». Виктор Мишин, 1943 г. рождения, комсомольский работник, выпускники МИСИ, инженер-строитель-технолог по образованию. С 1978 года – секретарь, а с 1982 – первый секретарь ЦК ВЛКСМ; в 1986 году избран секретарем ВЦСПС (Всесоюзного Центрального Совета профессиональных союзов – официального и единственного тогда в СССР профсоюза). Член ЦК КПСС и депутат Верховного Совета СССР. В КОУ курировал вопросы организационно-кадровой партработы, профсоюза и комсомола, других общественных организаций, а также весь круг вопросов социальной сферы, включая здравоохранение. Виктор Плисов, 1935 г. рождения, выпускник МЭИ, инженер-строитель-гидротехник, затем на партработе. В 1983-1988 гг. – председатель исполкома Красноярского краевого Совета народных депутатов, с 1988 – заместитель министра тяжелого энергетического и транспортного машиностроения СССР – начальник Главного управления проектирования и капитального строительства. Депутат ВС СССР. В КОУ отвечал за социально-экономическое планирование автономной области, ее материально-техническое обеспечение, отработку схем управления, хозяйственного механизма. Валерий Сидоров, 1944 г. Рождения, выпускник Ленинградского механического института, работал фрезеровщиком, затем мастером, техником, научным сотрудником на предприятиях Ленинграда, затем на комсомольской работе.
В 1981-1983 гг. находился в Афганистане в группе партийных советников, с 1984 года работал в аппарате ЦК КПСС: инструктором сектора газет, консультантом, заместителем заведующего подотделом Отдела пропаганды ЦК. В КОУ отвечал за вопросы идеологической сферы, культуру и образование. Как видим, «десант» из Москвы был достаточно солидным. Мы столь подробно привели здесь общие сведения о прикомандированных в НКАО из Центра высокопоставленных работниках, чтобы лишний раз подчеркнуть: знаний и опыта у этих людей вполне хватало для выполнения конкретных задач, поставленных в официальных документах ЦК КПСС и Совмина СССР по Нагорному Карабаху. Главный вопрос был в другом: насколько на самом деле были заинтересованы в Кремле в успешном выполнении этих самых решений. Или вся «пятерка», - может не всегда, и не сразу осознавая это, - была призвана служить неким сиюминутным громоотводом, призванным смягчить накал политической ситуации в НКАО, помочь перевести политическое требование карабахцев в русло социально-экономической рутины? Ведь именно это нужно было Генсеку М.Горбачеву с самого начала карабахского движения. Сегодня, когда уже нет в живых председателя КОУ Аркадия Вольского, - который ранее не раз заявлял о намерении много рассказать о своей карабахской эпопее, - остается все меньше надежды узнать правду об истинных намерениях верховных создателей КОУ. Уже после кончины А.И.Вольского в свет вышло несколько посвященных ему книг, в которых нет ничего или практически ничего о «карабахском» периоде его карьеры.
Много интересного о подковерной политике Кремля в Карабахе и регионе в целом мог бы поведать и Виктор Мишин, который в 1990-1991 гг. работал заместителем управляющего делами ЦК КПСС и фактически занимался свертыванием аппарата партии в период краха КПСС. В официальных биографиях ныне здравствующих членов КОУ о длительной командировке в Нагорный Карабах упоминается вскользь, а то и вовсе не упоминается … Любопытно также и то, что командировка в НКАО случайным или, наоборот, вовсе не случайным образом сказалась на последующих связях членов КОУ друг с другом. Так, в 1995 году Виктор Мишин возглавил общественное объединение «Мое Отечество», в которое вошли в основном представители бывшей комсомольской, профсоюзной и хозяйственной номенклатуры. «Мое Отечество» более всего, пожалуй, запомнилось россиянам поддержкой на президентских выборах 1996 года несколько экзотичной кандидатуры на пост Президента Российской Федерации – ученого-экономиста Мартина Шаккума. В координационный Совет «Моего Отечества» входил тогда и Валерий Сидоров, впоследствии возглавивший службу занятости Москвы. А сам В.Мишин позже стал председателем правления коммерческого банка «Крокус-банк». Напомним читателю, что холдинг «Крокус» принадлежит московскому бизнесмену–азербайджанцу Аразу Агаларову, чей сын не так давно женился на дочери президента Азербайджанской Республики Ильхама Алиева…
В январе 1989-го в Комитет особого управления вошли также и представители НКАО. Семен Бабаян, 1932 г. рождения, выпускник Азербайджанского института нефти и химии, в августе 1988-го был избран председателем исполкома Совета народных депутатов НКАО с должности директора Степанакертского завода сельхозмашин. В КОУ отвечал за работу местных советских органов, торговлю, связь, транспорт и за развитие связей НКАО с Армянской ССР. С Семеном Амаяковичем автор этой книги хорошо знаком лично по совместной работе; к тому же С.А.Бабаян, заканчивая школу в Баку, учился в одном классе с моим отцом. Владимир Товмасян, 1938 г. рождения, выпускник Бакинского Политехнического института, инженер-механик; с 1973 года находился на партийной и советской работе в НКАО, с 1986 г. возглавлял областной Комитет народного контроля. Представлявший азербайджанское меньшинство НКАО Вагиф Джафаров (1949-1991) окончил Азербайджанский институт нефти и химии, инженер-электрик; с 1974 г. находился на комсомольско-партийной работе, а в 1988 году был назначен партийным секретарем Шушинского района НКАО. Впоследствии в КОУ был инкорпорированы еще несколько местных партийно-хозяйственных функционеров. Создание и «воцарение» КОУ фактически означало частичный вывод НКАО из-под прямого подчинения Баку.
Ряду областных предприятий и объединений Комитетом были даны, - хотя они и так полагались по союзному закону о предприятии, некоторые пункты которого были приостановлены Указом от 15.01.1989 года, - права самим выбирать себе смежников, заключать договоры. В условиях НКАО это могло означать экономическую переориентацию с Азербайджанской на Армянскую ССР. Что, наряду с экономической выгодой, также непосредственно отвечало целям карабахского движения за воссоединение с Советской Арменией. Но могло и не означать: ведь решение оставалось за КОУ, а не за трудовыми коллективами! Создание КОУ на первых порах действительно стабилизировало обстановку в регионе, но ненадолго. Ибо очень скоро всем стало ясно, что КОУ – это ненадолго, а, главное, очень скоро оказалось, что у него нет ни новых идей, ни достаточных полномочий для решения карабахской проблемы. Уже в первых интервью «комитетчиков» областным и центральным СМИ было, по сути, обозначено «кредо» посланцев Кремля в отношении поднятого карабахцами политического вопроса.
Виктор Мишин в интервью «Советскому Карабаху»: «Я глубоко убежден, что проблема Нагорного Карабаха может найти свое разрешение только в рамках дальнейшего углубления и расширения перестроечных процессов, радикальной экономической реформы, построения правового государства, повышения социальной защищенности трудящихся, демократизации нашего общества в целом и, конечно, совершенствования межнациональных отношений». «Главный по идеологии» в КОУ Валерий Сидоров в интервью областной газете. «Я глубоко убежден, что не может народ быть счастливым и удовлетворенным, если умирают от болезней его дети, не обеспечены старики, пусты полки магазинов и нет уверенности в завтрашнем дне. Когда в жизни сохраняются такие факты – облегчение не принесет никакое новое административно-территориальное устройство… В любой точке Советского Союза, в окружении людей любой национальности каждый человек – русский, эстонец, армянин, немец, гагауз – не должен испытывать какой-то ущемленности, несправедливости, обиды. Когда обеспечена именно такая атмосфера в обществе – неважно, где на карте проходит линия территориального разграничения». Как видно из вышеприведенных цитат, общие слова и благие пожелания превалировали над конкретикой и региональными реалиями.
Ведь полки продуктовых магазинов были пустыми, а уверенность в завтрашнем дне отсутствовала почти во всем Союзе, но массовые погромы и убийства по национальному признаку имели место лишь в Сумгаите и ряде других вполне конкретных городов и весей региона. Но сильнее наглядных реалий была явная или мнимая, спущенная сверху боязнь «навредить перестройке». «А занимаемся мы здесь вопросом, кровно затрагивающим интересы всего советского народа, – продолжал мысль В.Сидоров. – Здесь, в этом регионе, решается не просто локальная проблема. Дестабилизация обстановки тут бьет и по перестройке в целом, и по ее демократическим целям. Если нам сейчас не удастся разрешить возникшие тут и там национальные проблемы – останется открытым вопрос о судьбе перестройки в целом». Впрочем, у нас нет оснований сомневаться в искренности тогдашних слов г-на Валерия Сидорова. Как и в его определенной прозорливости: неспособность Кремля решить карабахский вопрос оставила открытым вопрос не только пресловутой перестройки, но и судьбы всего СССР. Показательно и другое: и по прошествии 8 месяцев со дня учреждения КОУ, в речах и выступлениях представителей Комитета звучали все те же идеи и рефрены самого общего содержания.
«Политика – это всегда вопрос о власти: кому она принадлежит, за кем последнее слово в решении всех ключевых вопросов. Так вот, если мы обеспечим в НКАО, как впрочем, и в других автономиях, реальное народовластие, демократию и самоуправляемость – мы решим карабахский вопрос именно политически», - говорил В. Сидоров в интервью «Аргументам и фактам» в конце сентября 1989-го. То есть в то время как автономная область подвергалась тотальной железнодорожной и автотранспортной блокаде извне, на многих внутренних дорогах развернулась «каменная война», когда нападения на граждан, фермы, угоны скота стали повседневной реальностью, а местная советская власть была, по сути дела, ликвидирована, главный идеолог КОУ вел речь о «реальном народовластии и самоуправляемости». Похожие слова говорил менее чем за месяц до решения Центра об упразднении КОУ и его председатель Аркадий Вольский в интервью корреспонденту «Московских новостей» Андрею Пральникову: «Реакционные силы в регионе пытаются организовать политический бойкот перестройке. Но уверен: перестройка придет и сюда – гласностью, демократией, добром и справедливостью». Словом, судьбе командированных в НКАО членов КОУ вряд ли можно было позавидовать: им предстояло выполнить заведомо невыполнимое, учитывая явно отвлекающую роль, которую уготовили Комитету в родном для большинства его членов ЦК КПСС.
Роль КОУ в карабахских событиях неоднозначна и сегодня трактуется по-разному не только с карабахской и азербайджанской сторон; его оценка неодинакова и в самом Нагорном Карабахе. Это вполне естественно, так как если в одних вопросах, особенно гуманитарных, КОУ сыграл большую и положительную роль, то для решения других у него не было ни полномочий, ни возможностей. В феврале 2008 года, в дни 20-летия современного этапа карабахского освободительного движения агентство «Де-факто» (карабахский аналог российского АПН) взяло интервью у председателя Совета гражданской службы Нагорно-Карабахской Республики Бориса Арушаняна, в 1988-м возглавившего Совет директоров НКАО. Эта, казалось бы, чисто экономическая структура была призвана заменить собой запрещенный режимом Баку общественный комитет «Крунк» («Журавль»), игравший роль организатора народного движения на его первом этапе. Отвечая на вопрос о роли КОУ, Борис Арушанян, в частности, сказал: «Создание Комитета особого управления было связано с тем, что руководство СССР, а также Азербайджана не хотели давать проблеме Нагорного Карабаха политическое, окончательное решение в том ключе, в котором ставило вопрос население автономной области. Союзный Центр и официальный Баку вначале пытались остановить карабахское движение принятием решений на уровне Политбюро ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР, в которых говорилось о неприемлемости выдвинутых народом требований, а национально-освободительная борьба Нагорного Карабаха квалифицировалась как экстремистское движение...
Волна недовольства народа все более нарастала, поэтому, на мой взгляд, и было принято такое промежуточное, как тогда считалось, компромиссное решение – создать Комитет особого управления во главе с Аркадием Вольским. Предполагалось, что, выведя частично Нагорный Карабах из-под юрисдикции Азербайджана и переподчинив его Центру, удастся сбить накал страстей, выиграть время для того, чтобы посредством решения ряда социально-экономических проблем умиротворить ситуацию и постепенно взять ее под контроль. Создание Комитета было обусловлено этим». Неспособность КОУ повлиять на активную деятельность официального Баку по форсированному развитию населенных азербайджанцами сел и деревень НКАО, изменению демографической ситуации в автономной области спровоцировало весной 1989-го наиболее продолжительную с начала событий забастовку промышленных предприятий, транспорта, учреждений и учебных заведений НКАО, которая продлилась почти четыре месяца. «На многочисленных встречах, прошедших в трудовых коллективах, в том числе и у нас на фабрике, председатель Комитета особого управления А.И.Вольский, другие члены Комитета неоднократно уверяли нас, что их цель – региональный хозрасчет, обеспечение социально-экономической самостоятельности области.
Однако эти слова и заверения до сих пор не подкреплены конкретными практическими шагами, - восклицал в письме в редакцию «Советского Карабаха» начальник цеха обувной фабрики В.Айрапетян. – По республиканскому же телевидению мы слышим от руководителя партийной организации Азербайджана слова – мы спокойно будем делать свое дело… На территории области – в городе Шуше, в Ходжалу, Джамиллу, Киркиджане, в других азербайджанских селах с широким размахом ведутся строительные работы. Причем делают это республиканские органы с ведома Комитета особого управления. Между тем прошло уже более года, а в области из-за неимения стройматериалов мы не можем построить финские дома для беженцев. Вот так реализуется постановление о социально-экономическом развитии НКАО». «Против фактов не пойдешь ведь. Руководство республики волевым решением превратило в огромные строительные площадки азербайджанские села, окружающие Степанакерт. За чей счет и с чьего разрешения строятся фабрики, комбинаты, другие производственные корпуса, дороги? Неужели обо всем этом не осведомлены члены Комитета особого управления?» - возмущался рабочий Степанакертской мебельной фабрики Э.Григорян. «Все для нас стало ясно. Без ответа остались все наши письма, обращения, требования. По вопросу о Нагорном Карабахе дважды побывала в Москве, встречалась с членами ЦК КПСС. А в Степанакерте я встретилась с Демичевым (П.Н.Демичев, член Политбюро, секретарь ЦК КПСС – прим. автора), который оставил впечатление бесчувственного, крайне равнодушного человека», - писала в редакцию Кнарик Аракелян, Герой Социалистического труда, ткачиха Каршелкокомбината. Отвечая на претензии жителей НКАО, председатель КОУ Аркадий Вольский собрал 6 мая местных журналистов и собкора ТАСС.
На этой встрече он пытался убедить, что в происходящем нет ничего страшного, так как на самом деле из 96 миллионов рублей капитальных вложений, предусмотренных для НКАО в 1989 году, якобы лишь 4 миллиона приходилось на азербайджанские населенные пункты. Эти цифры были повторены в сообщении ТАСС, прозвучавшем в программе «Время» Центрального телевидения и широко озвучены в союзной прессе; затем пошли комментарии с муссированием этих цифр и в прессе АзССР. Однако на деле ситуация обстояла совсем не так, о чем и поведал читателям «Советский Карабах». При внимательном подсчете выяснялось, что наиболее значительная часть государственных капиталовложений была направлена на строительство и ремонт дорог, линий высоковольтных передач и иных объектов общеобластного значения, которые служили всему населению, вне зависимости от его национальности. А вот с основными фондами дело обстояло совершенно иначе. «Если кому-то и взбрело в голову разграничивать объекты по национальному признаку, то этот некто должен был, во-первых, взять за основу лишь государственные капиталовложения (если колхозы хотят что-то строить для себя, пусть строят, кому от этого плохо). А во-вторых, из общей суммы капиталовложений вычесть стоимость тех объектов, которые так или иначе будут служить всем жителям области, - писал Рафаэл Маилян в комментарии областной газеты к выступлению председателя КОУ.
Из материала также следовало, что названные главой КОУ данные о капитальных вложениях непосредственно в «азербайджанский» сектор НКАО были занижены почти вдвое. Но главное даже заключалось не в этом. «Думается, уместно привести сравнение по плану ввода в действие основных фондов – главному показателю строительных организаций. В текущем году предусматривается ввести в действие основных фондов на сумму 51,1 миллиона рублей, из коих 10,4 миллиона приходится на долю Шушинского района… Планом социально-экономического развития азербайджанские населенные пункты вовсе не обделены. Так что никакой необходимости в разворачивании республиканскими организациями интенсивного строительства внеплановых, несанкционированных местными властями объектов в азербайджанских населенных пунктов не было. И журналисты, пришедшие на встречу с членами Комитета особого управления, озабоченные создавшейся в автономной области ситуацией, говорили именно об этом, а не о плановых объектах». Какая из всего этого вырисовывалась картина?
Во-первых, из выделенных Центром в 1989 году на развитие НКАО средств, более 20% основных фондов приходилось на долю Шушинского района, население которого было на 90 процентов азербайджанским и составляло при этом примерно 10 процентов населения области. Во-вторых, параллельно с реализацией в НКАО плановых объектов власти АзССР самостоятельно, через бюджетные республиканские организации развернули массовое строительство в азербайджанских населенных пунктах автономной области, заселяя в них переселенцев с целью изменения демографического баланса. Суммы затрат на это строительство и их происхождение оставались покрыты мраком неизвестности. В-третьих, КОУ вольно или невольно пытался завуалировать эти вполне очевидные процессы, выдавая «на гора» сомнительные цифры, которые тут же, посредством ТАСС широко тиражировались в центральных и бакинских СМИ. Обращала на себя внимание и риторика, - может быть, и вынужденная, - членов КОУ в ходе выступлений в Центре, где они часто говорили совсем другие слова, нежели на месте, в Степанакерте.
Так, в течение 1989 года, в ряде своих интервью и выступлений председатель Комитета особого управления А.И.Вольский вольно или невольно повторил все идеологемы Кремля в отношении событий в регионе Уже в день опубликования Указа о введении особого управления в НКАО, только что назначенный председателем КОУ А.И.Вольский в интервью советскому официозу газете «Правда», в частности, говорил: «Подлинная трагедия как армянского, так и азербайджанского народов в том, что в чистое дело борьбы за социальную справедливость грязными ручейками стали вливаться националистические начала. Вместо того, чтобы строго, как того требует перестройка, как зовет партия, спросить с бездарных и чиновных работников, вместо того, чтобы выявить и призвать к ответу разгильдяев в своей среде, - вместо этого, единственно верного пути начали искать внешнего врага, взваливать на него все обиды и просчеты, в нем видеть корень всех бед. …Недопустимо даже в маленьком регионе страны устраивать политический бойкот перестройке. То, что происходило здесь, - это именно бойкот! Бойкот коренным задачам перестройки – народовластию, демократизации, самоуправлению, хозрасчету, приоритетному развитию социальной сферы. Ответственность за сложившееся положение дел несут прежде всего руководители области».
Несколько позже в интервью газете «Социалистическая индустрия» Аркадий Вольский сказал: «Но здесь (в Нагорном Карабахе – прим. автора) настолько сконцентрированы все национальные и другие противоречия, что влиятельные кланы в Азербайджане и Армении, по сути дела, хотели бы превратить НКАО в разменную монету между собой… Мы справедливо и обоснованно утверждаем, что за кулисами многих национальных конфликтов в Закавказье стоят коррумпированные силы… Суть вопроса еще и в том, что наряду со второй «теневой» экономикой в Азербайджане, в Армении, да и в Грузии сформировалась и «вторая власть», выражающая и обслуживающая интересы коррумпированных слоев». Выступая в Москве на сентябрьском Пленуме ЦК КПСС 1989 года, посвященном межнациональным отношениям, председатель КОУ, сказал: «Никогда ранее не звучали так открыто сепаратистские призывы и центробежные идеи… Режиссеры событий в Сумгаите, Абхазии, Фергане, Нагорном Карабахе, да и в других местах… Цели у этих национал-патриотов однозначны: борьба за власть, ставка на неограниченное местничество… Развитие основополагающего принципа: права наций на самоопределение… нельзя сводить только к республиканскому суверенитету или к лозунгу «Вплоть до отделения». Это и более широкие права каждого народа на возможность создания любой формы национально-культурной государственности в рамках СССР, и право каждой нации решать вопрос своей государственности в пределах существующих границ, и право отказа от собственной автономии (! – автор) и решения вопроса своей самобытности в других политико-административных формах».
Сравните эти слова со словами, ранее произнесенными М.Горбачевым в его выступлении по Центральному телевидению 2 июля 1989-го: «Нельзя мириться с теми, кто хотел бы использовать трения, возникшие в межнациональных отношениях, в спекулятивных, а то и в преступных целях… Мы обязаны остановить такое развитие ситуации. И не должны колебаться, принимая в соответствии с требованиями законов и жизненными интересами людей самые решительные меры против тех, кто провоцирует межнациональные столкновения, зовет к перекройке границ…» Впрочем, Горбачев тоже не оригинален: он всего лишь повторял теоретические разработки разного рода шаманов от политики, появившихся как раз в период перестройки: тогда слово «политолог» только-только входило в оборот.
Примером на пепле событий в Закавказье можно назвать разработки модного тогда (да и сегодня тоже) аналитика Сергея Кургиняна. В 1988-1990 гг. этот политолог направил в ЦК КПСС несколько аналитических записок на тему событий «вокруг НКАО», составивших «секретную» папку ЦК КПСС с надписью «Кургинян». О том, как С.Кургинян объяснял первопричины карабахского конфликта, можно судить уже по отдельным подзаголовкам его творений: «Бюрократия, связь с «теневой» экономикой, кланы и их место в процессе»; «Экономические противоречия «теневых» экономик, составляющих реальную базу конфликта». Подобный «экономический детерминизм», понятное дело, пришелся по вкусу лидерам перестройки, по сути дела, так и оставшимся примитивными марксистами, слепо верящими в примат «бытия над сознанием», а, значит, и экономики над политикой.
Совершенно очевидно, что такой человек как Аркадий Вольский, который к тому же был прекрасно знаком с мельчайшими деталями ситуации в регионе, не мог искренне верить в то, что причины, породившие карабахский кризис, лежат в области «борьбы республиканских мафий» за сферы влияния. Просто он вынужден был повторять спускаемые сверху политико-идеологические установки относительно проблемы Нагорного Карабаха. Вместе с тем, в упомянутом выше выступлении Аркадия Вольского прозвучали и горькие слова об ограниченности полномочий и возможностей КОУ. «Несомненно, введение особой формы управления создало ситуацию, способную разрядить обстановку. Но на деле многое не получилось… До сих пор не определен статус комитета, нет положения о нем, что дало повод экстремистам говорить о его неконституционности. Ограниченный в своих правах комитет по многим вопросам не смог реализовать задуманное, особенно в области экономики и социальной сферы, хотя заделы подготовлены большие, которых здесь никогда и не было».
Заметим, что правовой статус Комитета особого управления еще не был определен в конце сентября 1989-го, то есть через восемь с лишним месяцев после Указа о его создании! Он так и не был определен в течение последующих двух месяцев, когда сначала Верховный Совет АзССР официально потребовал упразднить Комитет, а затем ВС СССР, с подачи ЦК КПСС, принял решение о роспуске КОУ. По нашему мнению, данный факт лишний раз свидетельствует о том, что создание КОУ изначально рассматривалось в Кремле как временная мера по успокоению страстей «в Нагорном Карабахе и вокруг него». Успокоению, под прикрытием которого Баку были развязаны руки на ускоренное удушение НКАО и изменение этнодемографического баланса в автономной области. А то, что этот процесс набирал все большие обороты, осенью 1989-го уже было очевидно любому жителю НКАО. 15 ноября в газете «Советский Карабах» было опубликовано открытое письмо председателей исполкомов горсовета Степанакерта и четырех сельских административных районов НКАО Верховному Совету СССР и Комитету особого управления, в котором приводились все новые факты экономико-демографической экспансии Азербайджана в НКАО.
«В опубликованной 14 октября сего года газетой «Вышка» беседе с первым секретарем Шушинского райкома партии В.Джафаровым последний сообщает о том, что в г. Шуше будут строиться дома для азербайджанских беженцев из Армении. В том же номере «Вышки» сообщается о создании в Шуше, в соответствии с решением Министерства народного образования АзССР, филиала Азербайджанского педагогического института им. В.И.Ленина со следующими факультетами: филологическим, историческим, математическим и методики преподавания в начальной школе… При этом наряду с местными жителями в филиале должны обучаться и студенты Кировабадского института соответствующего профиля. Там же, в Шуше открыты подготовительные отделения политехнического и инженерно-строительного институтов, а в будущем году намереваются открыть филиалы Азнефтехима и Азмединститута. В селе Ходжалу Аскеранского района ведется незаконное строительство множества объектов. В селе Лесное строятся многочисленные финские домики, что сопровождается варварской вырубкой леса. В Мартунинском районе практически во всех азербайджанских селах строятся магазины, производственные цеха, бензоколонки. В селах Амиранлар, Муганлу создаются автоколонны, которые будут находиться в подчинении Агдама. …Прохождение колонн с грузами через блокированные армянские села накаляет обстановку, что приводит к инцидентам.
Область находится в блокаде, остановлено строительство, не хватает топлива, а армянское население НКАО не только не имеет возможности получать грузы и стройматериалы из Армении, но порой даже и связаться с другими районами области из-за экстремистских выходок азербайджанских националистов. Вместе с тем, колонны с грузами для азербайджанских населенных пунктов регулярно прибывают из Азербайджана в сопровождении военных, которые объявляют о «невозможности» проведения колонн с грузами для НКАО из Армении. Между тем, для изменения этнического состава населения области республиканские власти используют и бежавших из Средней Азии турок-месхетинцев, число которых в Азербайджане уже превысило 15 тысяч… К чему ведет подобное «переселение народов», никак не связанных с Нагорным Карабахом, не имеющих корней на этой земле, в нынешней, крайне напряженной обстановке? В то же время армяне-беженцы из Баку и других городов Азербайджанской ССР, являющиеся выходцами из Нагорного Карабаха, не имеют возможности благоустроить свои очаги из-за продолжающейся блокады области».
Вполне очевидно, что все вышесказанное было известно не только КОУ, но и руководству СССР, но никаких мер для исправления складывавшегося положения не принималось. Еще одной причиной отчуждения от Комитета особого управления населения НКАО стало растущее понимание того, что партийные и советские органы автономной области вряд ли будут восстановлены в обозримом будущем. Одним из требований бастовавших в мае-августе 1989-го было восстановление в правах областных партийных, советских органов, преобразованных Указом от 12 января в партийный и советский аппараты КОУ, и передача Комитету функций представительства центральной власти. Не добившись от руководства страны каких-либо точных сроков восстановления областных структур в ходе встречи народных депутатов СССР от НКАО и ряда руководителей области с руководством СССР в конце июня, лидеры карабахского движения приняли нестандартное решение. В течение лета была проведена работа по подготовке проведения Съезда полномочных представителей Нагорного Карабаха, который прошел в середине августа. Съезд избрал Национальный совет «для стабилизации обстановки в регионе до восстановления функций Облсовета и Обкома партии» и передал ему от имени народа верховенство в управлении областью во всех сферах в период между съездами.
По сути дела, Национальный совет являлся аналогом Карабахского Национального совета 1918-1920 гг., а идея Съезда полномочных представителей также восходила к тому же периоду. Национальный совет, образованный в августе 1989-го, характеризовался как «единый народный орган коммунистов и беспартийных», которые проводят свою линию в интересах народа через местные Советы народных депутатов, парткомы, профсоюзы, комсомол, советы трудовых коллективов, общественные организации. Национальный совет объявлялся независимым в своей деятельности, подконтрольным только съезду полномочных представителей, а его решения - обязательными для исполнения на всей территории НКАО. Тем самым, в автономной области фактически создавалось двоевластие. Было неясно, какими будут дальнейшие взаимоотношения нового органа народовластия, - хотя и не предусмотренного законодательством СССР, но и не противоречившего непосредственно ему, - и КОУ, который пользовался, в соответствии с Указом Президиума ВС СССР от 12 января 1989 года, всей полнотой власти на территории НКАО. Между тем, росло и отчуждение между КОУ и Комендатурой района особого положения, ибо военные неукоснительно следовали негласному приказу своего командования из Москвы: выполнять поступающие из Баку распоряжения и просьбы. Таким образом, исполнительная власть в лице КОУ все чаще сталкивалась с совершенно неожиданными действиями военных, от которых реально зависели безопасность дорог, поставки грузов, вообще действенность тех или иных распоряжений. То есть объективно КОУ был вынужден вести «двойную игру», что вызвало отторжение от него значительной части населения НКАО.
Как уже говорилось, и до сих пор в Нагорном Карабахе нет единства в оценке деятельности Комитета. В уже упомянутом выше интервью бывший председатель Совета директоров НКАО Борис Арушанян, говорил: «Ошибкой я считаю также противодействие деятельности КОУ. Думаю, надо было извлечь из нее максимально большую пользу для нас. Если бы не замена Комитета особого управления на Оргкомитет Азербайджана, то развал СССР мы бы встретили экономически более сильными, и наши потери в грядущей войне, на мой взгляд, были бы меньше. Вопрос этот спорный, и не все активисты Движения разделяют такую точку зрения. Тем не менее, надо признать, что в то время мы не могли до конца все просчитать. Объективности ради следует отметить, что противодействие Комитету было позицией не всего руководства Совета, но большинства. Я, например, был против торпедирования работы КОУ». На наш взгляд, вне зависимости от отношения к Комитету особого управления подавляющего большинства населения Нагорного Карабаха или Азербайджана, дни его были сочтены уже в момент подписания Горбачевым Указа об образовании КОУ от 12 января 1989 года.
Мелик-Шахназаров А.А. Нагорный Карабах: факты против лжи. М., 2009.