Используя чрезвычайное положение как удобную ширму, скрывающую истинное положение в регионе от союзной и мировой общественности, власти АзССР приступили к очередному этапу удушения армянского Нагорного Карабаха. 21 апреля 1990 года Президиум Верховного Совета АзССР издал Указ о частичных изменениях в административно-территориальном делении районов НКАО и города Степанакерта.
В нарушение действовавшего советского законодательства, а также в обход органов власти автономной области создавался целый ряд новых административных единиц, с повышением их статуса и созданием соответствующих партийных и властных структур. Так, селу Ходжалу, где жило около двух тысяч человек, придавался статус города с образованием горсовета и горотдела милиции. Населенной преимущественно азербайджанцами деревне Киркиджан - пригороду Степанакерта – статус поселка городского типа с образованием поселкового Совета и отделения милиции, и так далее. Эти меры преследовали сразу несколько целей. Во-первых, парализовав местные органы власти НКАО, выстроить структуру исключительно из местных органов власти азербайджанских населенных пунктов, которым передать все фактические полномочия. Во-вторых, ускорить и без того форсированное развитие азербайджанских населенных пунктов, переселяя туда все новых азербайджанских переселенцев, а также бежавших после резни в Фергане в большинстве своем в АзССР турок-месхетинцев. В-третьих, развернуть как можно большее количество новых отделений милиции и направить в них подразделения ОМОН МВД АзССР, которые с разрешения Кремля стали в большом количестве формироваться в АзССР. Для вооружения этих отрядов из фондов МВД СССР и МВД АзССР было передано большое количество автоматического оружия, включая пулеметы, пистолетов Макарова и скорострельных автоматических пистолетов Стечкина, бронежилеты, спец- и бронетехника.
«Особую напряженность, по многочисленным данным, в том числе по итогам оперативного рейда-проверки, проведенного личным составом СОГ МВД СССР, создают пребывающие на территории НКАО и прилегающих к ней районах дополнительные подразделения ОМОНа республиканского подчинения… По решению Совета министров республики дополнительно увеличен штат милиции НКАО на 460 человек, из них создано 12 отделений милиции с дислокацией в азербайджанских населенных пунктах, - говорилось в шифровке, отправленной из Степанакерта в Москву членами следственно-оперативной группы МВД СССР. - Ведется формирование сверхштатных подразделений ОМОНа… Подразделения ОМОНа, по указанию республиканского МВД, не взаимодействуют с местными органами внутренних дел, комендатурами участков района чрезвычайного положения и командованием внутренних войск, отмечаются случаи, когда они вступают в конфликты с воинскими подразделениями». «Действовало несколько десятков незаконных, вооруженных автоматами омоновских групп. Днем они отсыпались в специальных базах-лагерях на территории азербайджанских населенных пунктов, а ночью нападали на армянские села, животноводческие фермы, бесчинствовали на дорогах, убивали, грабили. Были случаи, когда убивали и грабили и азербайджанских жителей».
Напомним, что при этом ОВД и райотделы внутренних дел НКАО (кроме населенной азербайджанцами Шуши) и Шаумянского района были практически разоружены. А внутренние войска, спецназ и командированные отряды союзного ОМОНа методично проверяли армянские села с целью изъятия подпольно хранящегося оружия. …За достаточно короткие сроки властям АзССР удалось построить в превращенном на бумаге в город селе Ходжалу десятки новых многоквартирных домов, открыть филиалы нескольких предприятий. Были открыты и несколько филиалов республиканских вузов, куда без экзаменов принимались юноши и девушки из районов АзССР – просто по факту прописки в этих карабахских «нью-васюках». Под охраной военных шли и шли в Ходжалу, расположенное близ железнодорожной ветки Агдам-Степанакерт, железнодорожные составы, колонны с грузами, садились и взлетали вертолеты. В селе (!) был образован отдельный строительный трест «Ходжалыстрой». Ходжалу зловеще расползалось в сторону Степанакертского аэропорта, и уже появились «жалобы граждан» на мешающий жизни и работе шум самолетов с требованием прикрыть аэропорт. Вылетая из Степанакертского аэропорта в первых числах сентября 1991-го, в один из немногих дней, когда военными временно, для вылета в Ереван обучающихся там карабахских студентов было открыто ранее полностью заблокированное воздушное сообщение с Ереваном, автор этой книги увидел внизу, в Ходжалу, несколько новых семи- или девятиэтажных жилых домов. На их крышах уже стояли контейнеры с готовыми к монтажу лифтами… Дороги же, ведущие из НКАО в Армянскую ССР, были, как и прежде, заблокированы. При этом если раньше блокаду осуществляли местные жители-азербайджанцы, а военная комендатура ссылалась на «невозможность» что-либо предпринять в связи с этим, то теперь блокаду основной дороги Степанакерт-Лачин-Горис осуществляли сами военные.
«Еще II Съезд народных депутатов СССР принял постановление, в котором говорится о недопустимости экономической блокады в политических целях. А блокада со стороны Азербайджана продолжается до сих пор! – говорил народный депутат СССР от НКАО Борис Дадамян. - Бывший комендант района чрезвычайного положения Сафонов прямо заявлял, что если будет указание Горбачева, то он снимет блокаду». Отвечая на вопрос корреспондента «Московских новостей» относительно причин блокирования карабахской «дороги жизни», военный комендант района чрезвычайного положения В. Сафонов отвечал: «Мы готовы обеспечить движение по этой дороге. Однако правительства Азербайджана и Армении пока не достигли соглашения по этому вопросу… Если говорить о проблеме блокады дорог, то она была передана для решения на республиканском уровне Постановлением Верховного Совета СССР от 5 марта 1990 года». Между тем, в названном генералом Сафоновым постановлении, в пункте 5 содержался лишь общий набор фраз по обсуждаемом вопросу: «Советам министров Азербайджанской ССР и Армянской ССР совместно с Министерством путей сообщения СССР и Министерством гражданской авиации СССР обеспечить заключение соглашения между республиками по немедленной нормализации обстановки на железнодорожном, автомобильном, воздушном транспорте региона и разработать систему мер для надежного функционирования транспортных артерий». Слова так и остались на бумаге, а «дорога жизни» была разблокирована лишь после распада СССР, в мае 1992-го, когда силы самообороны НКР штурмом взяли Шушу, и выбив в последующие дни азербайджанские оккупационные силы из Шушинского района НКАО, заняли райцентр Лачин и полностью взяли под контроль дорогу Шуша-Лачин-Горис…
Да и само очередное постановление горбачевского Верховного Совета было заведомо пустым звуком, попыткой переложить ответственность за стабилизацию в регионе с центральных властей на республиканские. В первом пункте Постановления от 5 марта 1990 года, в частности, говорилось: «Принимая во внимание, что Азербайджанская ССР и Армянская ССР несут полную ответственность за обеспечение прав и безопасности граждан всех национальностей на своих территориях, поддержание нормальной жизнедеятельности и общественного порядка, обязать органы государственной власти и управления республик… вступить в переговоры для заключения межреспубликанского договора о восстановлении доверия и согласия между народами, исходя из принципов равноправия, суверенитета и территориальной целостности обеих республик». Тем самым вопрос окончательно загонялся в тупик. Ибо очевидно, что власти Азербайджанской ССР были заинтересованы как раз в дестабилизации ситуации и бесконечности чрезвычайного положения, под покровом которого они осуществляли программу окончательной ликвидации НКАО и самих карабахских армян.
А Еревану предполагалось, полностью игнорируя очевидное волеизъявление карабахских соотечественников, подписать с Баку договор, «исходя из суверенитета и территориальной целостности республик», тем самым: - во-первых, фактически принять азербайджанскую версию о «территориальных притязаниях и вмешательстве Армении в дела суверенного Азербайджана»; - а, во-вторых, согласиться с закланием карабахских армян на жертвенный алтарь геноцидных правителей Баку, имея перед глазами резню в Сумгаите и совсем недавнюю – в Баку, погромы и депортации, блокады и набеги, вооруженные атаки и нескрываемое желание окончательно уничтожить армянский Нагорный Карабах и «взяться» за Зангезур. Вообще, само это постановление в очередной раз продемонстрировало полное неумение М.Горбачева и его ЦК КПСС управлять огромной страной, стало еще одним ударом лопатой по глиняным ногам советского колосса. …Заблокировав НКАО со стороны АрмССР, военные легко разблокировали дороги из Азербайджана в Нагорный Карабах, куда вновь потянулись колонны с грузами, стройматериалами для азербайджанских населенных пунктов, вещами все новых и новых азербайджанских и турко-месхетинских колонистов-переселенцев. Весной военные БТРы и грузовики сопровождали стада овец общим поголовьем более миллиона на летние пастбища Лачина и Кельбаджара. В то время как армянские села подсчитывали все новые убытки от набегов одетых в милицейскую форму автоматчиков, и хоронили безоружных сторожей и пастухов.
Политика апартеида, получившая развитие еще в советские десятилетия, стала еще более уродливой. Блокируя Степанакерт, города и села армянского большинства НКАО, власти АзССР создали параллельные структуры, призванные обеспечивать и развивать исключительно населенные азербайджанцами пункты. Появились столь специфические должности, как, например, «заведующий отделом народного образования районов с азербайджанским населением автономной области». Между тем, политика фактической ликвидации автономной области была продолжена и на уровне отдельных районов. Летом-осенью 1990 года отряды внутренних войск и спецназа силой заняли райкомы партии и исполкомы местных советов Гадрутского, Шаумянского, Мартунинского и Аскеранского районов Нагорного Карабаха. А на их место были посажены «районные оргбюро» во главе с присланными из Баку аппаратчиками русской национальности – этакими «мини-поляничками». Эти мероприятия сопровождались столкновениями войск с населением, не обошлось без слезоточивого газа, стрельбы, массовых избиений. Как это ни показалось бы удивительным во многих других регионах страны, где отношение к райкомам партии, коммунистам было весьма прохладное, в Нагорном Карабахе сотни людей вышли на защиту райкомов и исполкомов. Но ясное дело, не из-за симпатии к компартии, а чтобы защитить «растаскиваемые» после ликвидации областных структур теперь уже и районные органы местной власти.
11 сентября ТАСС сообщил в связи с этим, что «армянские боевики и хулиганствующая молодежь захватили здания райкомов партии в райцентрах Аскеран, Гадрут, Мартуни, превратив их в легальные штабы по борьбе с республиканскими органами власти». Под прикрытием этой демагогии сотни солдат были брошены на разгон занявших здания районных администраций граждан, среди которых были и депутаты. Только в райцентре Аскеран, где административное здание удерживали 70 безоружных граждан, среди которых были и женщины, на его захват были брошены 220 автоматчиков, которые применили газ, дубинки, саперные лопатки и после 4 часов «боя» очистили его для «районного оргбюро». В начале сентября, накануне и во время захвата внутренними войсками административных зданий в Аскеранском и Мартунинском районах НКАО область была полностью лишена телефонно-телеграфной связи, оказавшись в полной коммуникационной блокаде. В разгар этих событий народные депутаты СССР от НКАО Зорий Балаян и Вачаган Григорян, председатель областного исполкома (формально распущенного, но реально работавшего несмотря на давление комендатуры) Семен Бабаян, прибыв в Москву, объявили о начале бессрочной голодовки, которую и начали в депутатских номерах своей делегации в гостинице «Москва».
Эта акция, к которой присоединились два народных депутата СССР от Армянской ССР - всемирно известный ученый-астрофизик Виктор Амбарцумян и народный артист СССР Сос Саркисян, получила широкий резонанс в мире и заставила Кремль призвать Баку временно ослабить нажим на карабахские органы власти. Однако именно временно, потому что вскоре последовали все новые репрессии и кровавые акции. Ликвидация районных органов власти в армянских райцентрах края была частью единой программы. В Баку уже были разработаны планы ликвидации всех районных учреждений карабахских райцентров и их перевода в азербайджанские села, где загодя были созданы «территориальные райкомы партии». На базе этих сел планировалось создать новые райцентры, а сами районы перекроить, как это было сделано в 1920-1930 гг. в районах Северного Нагорного Карабаха, оставшихся за пределами Автономной области Нагорного Карабаха. Именно такое решение и было впоследствии принято (впрочем, оно осталось лишь на бумаге) Верховным Советом Азербайджанской ССР 26 ноября 1991 года, накануне развала СССР. Этим решением НКАО упразднялась. Мардакертский район НКАО делился пополам с присоединением, соответственно, западной части к Кельбаджарскому, а восточной – к Мирбаширскому районам АзССР. Аскеранский район становился Ходжалинским, Мартунинский – Ходжавендским (от населенной азербайджанцами деревни- пригорода райцентра Мартуни) … Ну, и так далее.
Под угрозой оказались и последние ворота автономной области во внешний «неазербайджанский» мир – воздушные. По требованию Оргкомитета военная комендатура резко ограничила число рейсов из Еревана и в Ереван - до 4-х в день, в то время как реальная потребность составляла не менее 10-12 рейсов. Периодически все рейсы просто отменялись, а на взлетно-посадочную полосу выводились БТРы, так что уже бывшим на подлете к Степанакерту пассажирским Як-40 приходилось возвращаться в Ереван. Участились случаи задержки рейсов, арестов самолетов, задержания экипажей. Периодически, под угрозой уничтожения, запрещались полеты вертолетов в полностью блокированный Геташен и села соседнего с НКАО Шаумянского района Нагорного Карабаха. 19 мая военные власти арестовали три самолета Ан-2 Управления гражданской авиации АрмССР в аэропорту райцентра НКАО, города Мардакерт. Затем с помощью военно-инженерной техники была перепахана взлетно-посадочная полоса и разрушены строения.
Тем самым аэропорт, принимавший рейсы из Еревана и армянского райцентра Сисиан, был выведен из строя. Крупнейший по территории и населению сельский район НКАО лишился единственной связи с «большой землей». Наконец, в середине ноября 1990 года военная комендатура передала Степанакертский аэропорт под контроль ОМОН МВД АзССР. До зубов вооруженные «милиционеры», среди которых были лица с откровенно уголовным прошлым, превратили процедуру прохождения контроля в аэропорту в сущий ад. Любого карабахца при этом могли оскорбить, избить, ограбить, или еще хуже - арестовать. «27 декабря они зверски избили экипаж вертолета, который доставил новогодние подарки ереванцев нашим детям. Подарки выбросили, а сам вертолет отправили в Баку... Наивно полагать, что об этом произволе не знает командование внутренних войск или комендатура района чрезвычайного положения. Ведь были случаи, когда внутренние войска, чтобы помешать посадке ереванских самолетов, выкатывали на взлетную полосу бронетранспортер...». Граждане и народные депутаты обращались в прокуратуру, военную комендатуру и военную прокуратуру по фактам издевательств над пассажирами и даже случаям изнасилования в аэропорту. Однако никаких виновных никогда не находилось.
Режим будто бы взывал к гражданам: дескать, не хотите подобного, убирайтесь навсегда с этой земли. Не случайно местом травли и издевательств были избраны едва ли не единственные ворота Нагорного Карабаха во внешний мир. Между тем, Кремль пошел и на полное свертывание каких бы то ни было проявлений самостоятельности НКАО в области экономики. Были полностью отменены все договоры, заключенные карабахскими предприятиями со смежниками из Армянской ССР на основе советского законодательства и с подачи Комитета особого управления. Силовым путем комендатура пыталась насадить восстановление прежних вертикалей экономической зависимости НКАО от Баку. Это началось сразу же после введения чрезвычайного положения. Уже 1 февраля 1990 года на площадь Ленина в Степанакерте, к превращенному в хорошо охраняемую крепость зданию Обкома, где располагались Оргкомитет и военная комендатура, в сопровождении военнослужащих и бронетехники подъехало несколько грузовиков и рефрижераторов из АзССР. Военные потребовали от директора местного объединения универсальной торговли В. Саркисяна принять грузы, однако он отказался делать это, ссылаясь на отсутствие соответствующих фондов, договоров и заказов. Результат – административный арест на 30 суток. Такие «экономические» методы стали применяться повсеместно, правда, практически безрезультатно. Зато преуспели в транспортно-экономическом пиратстве. Пользуясь анклавным положением НКАО, власти АзССР с помощью военных стали переадресовывать грузы, исходящие из области. Срывались поставки, вагоны с готовой продукцией, направленной по договорным обязательствам в Армянскую и Грузинскую ССР, разворачивались и направлялись на предприятия и к потребителям АзССР.
Так, например, «Известия» сообщали, что 175 тысяч метров шелковой ткани, отправленных ранее в Тбилиси, оказались в азербайджанском городе Шеки. Напомним, что десятилетиями продукция Каршелкокомбината, не имевшего полного цикла производства, направлялась на аналогичный комбинат в Шеки, где выходила уже под маркой шекинского комбината, лишая карабахских ткачей премий и собственной марки. Положение изменилось в 1988-1989 годах, когда Каршелкокомбинат официально заключил договора со швейными предприятиями Еревана и Тбилиси. Таким образом, Центр, ратовавший за «экономическую самостоятельность» предприятий, сначала навязал Нагорному Карабаху КОУ, а потом ликвидировал его и дал Баку «зеленый свет» на возвращение к национал-феодализму в экономических отношениях с НКАО. В это же самое время Горбачев вещал на внешний мир о либерализации советской экономической системы.
Вслед за произвольной переадресовкой грузов последовали и многочисленные приказы и меры, - впрочем, игнорируемые в Карабахе, - о переподчинении, роспуске предприятий и объединений. Так, например, предполагалось распустить областные автотранспортные организации, а соответствующие районные подразделения и колонны подчинить ПАТО соседних с НКАО азербайджанских районов и т.п. В ряде случаев эти меры и решения Баку пытались подкрепить силовыми мерами со стороны военной комендатуры. А изъятие у местной метеослужбы и вывоз за пределы НКАО всех градобойных 100-мм зенитных орудий вскоре привели к большим потерям урожая, нещадно побиваемого градом. Заметим, что в соседних с НКАО районах с азербайджанским населением, где также был установлен режим чрезвычайного положения, градобойные орудия никто не изымал; их эксплуатация продолжалась под формальным присмотром военнослужащих внутренних войск. В условиях военного режима замерла и культурная жизнь в области. В соседних с НКАО азербайджанских районах формально действовал такой же режим чрезвычайного положения. Однако там проходили массовые собрания, торжества, даже митинги, на стадионах игрались футбольные матчи, работали кинотеатры. В НКАО и Шаумянском районе с подачи азербайджанского Оргкомитета любые подобные мероприятия были запрещены; стадионы пустовали, кинотеатры были закрыты.
В Степанакерте военными был закрыт даже областной армянский театр им. М. Горького. Все эти меры также нельзя было рассматривать иначе, как еще одно средство создания невыносимых условий жизни для карабахцев. Ведь в Пакте о гражданских и политических правах от 1966 года, ратифицированного Советским Союзом в 1973 году, говорилось: «Во время чрезвычайного положения… участвующие в настоящем пакте государства могут принимать меры в отступление от своих обязательств по настоящему пакту только в той степени, в которой это требуется остротой положения, при условии, что такие меры не являются несовместимыми с их другими обязательствами по международному праву и не влекут за собой дискриминации исключительно на основе расы, цвета кожи, пола, языка, религии или социального происхождения».
Мелик-Шахназаров А.А. Нагорный Карабах: факты против лжи. М., 2009.