Черкесо-гаи, как называли черкесских, или горских, армян, – одна из наиболее древних (по времени появления на Северном Кавказе) историко-этнографических групп армянского этноса, обитавшая среди западных адыгов. О времени их появления в горах Черкесии в литературе существуют различные версии. По мнению одних ученых, например, Ф.А. Щербины, армяне переселились сюда в XIV в., после падения в 1375 г. Киликийского армянского царства. По мнению других, например, Л.А. Погосяна, переселение шло в XV в. из Крыма. Г.С. Аракелян, подробно изучив различные источники, пришла к выводу, что первыми переселенцами были армянские воины, которые появились здесь в конце X либо в XI в. Они были с почетом приняты местным населением и вскоре заняли высокое положение в их сословной иерархии, получив равные права с черкесскими дворянами – узденями. Основным их занятием была торговля, благодаря чему они поддерживали постоянную связь с армянской колонией в Крыму и тем самым с остальным армянским миром. Это в дальнейшем способствовало численному пополнению этой группы за счет переселенцев из самой Армении и главным образом из Крыма и Малой Азии. Именно этим объясняются разные варианты преданий о переселении армян, поскольку каждая их группа отражала в преданиях свою историю. Примерно того же мнения придерживались В.Б. Виноградов и С.Н. Ктиторов, считавшие, что переход армян в горы Северного Кавказа и, в частности в Черкесию, был не одномоментным процессом, а включал в себя разные потоки, которые шли как из Армении, так и из Крыма и других областей, охватывая при этом довольно длительный период – с X–XI и вплоть до XVII в.
Согласно источникам, армяне, женившись на черкешенках, дисперсно расселились на значительной территории Северо-Западного Кавказа. Их интенсивные контакты с черкесами в различных сферах жизни – экономической, общественной, семейной, культурно-бытовой, часто сопровождавшиеся установлением куначеских и аталыческих отношений, – с течением времени привели к тому, что элементы черкесской культуры, вплоть до языковых, не только проникли во все сферы их жизни, но и стали преобладающими. Однако существенно то, что своего национального самосознания, идентичности они не утратили, чему в немалой степени способствовало сохранение ими христианской религии, а также высокий социальный статус. Осознавая свое резкое отличие от остальных армян, черкесо-гаи тем не менее называли себя, как и окружающие их народы, эрмелы (крымско-татарский термин, означающий «армянин»).
Со второй половины XVIII в. регион Северо-Западного Кавказа становится ареной борьбы за влияние между Россией и Турцией. Стремясь укрепить свои позиции, крымские ханы стали усиленно распространять среди горцев ислам, что приводило к преследованию черкесо-гаев за их христианскую веру. Недовольство вызывали и широкие торговые связи черкесо-гаев с русскими и армянами, жившими на русской стороне Кубани. В целях самозащиты черкесо-гаи начали объединяться в аулы, наиболее известными из которых были Гяур-хабль, Егерухай, Адыгой, Хатукай и др. Одновременно они стали покидать горы и переходить на русскую территорию, где поселялись в Новом Нахичеване, Лысогорске, в ряде станиц, позднее в Новороссийске, Екатеринодаре, Моздоке, Кизляре. Основная часть переселенцев в 1839 г. образовала Армянский аул, который с 1841 г. стал называться Армавиром по названию древней столицы Армении. В 1840 г. здесь насчитывалось 400 семейств черкесо-гаев, включавших более 1,3 тыс. чел.
В конце 50-х гг. XIX в. население Армавира, несмотря на эпидемию холеры, унесшей треть его жителей, превысило 3 тыс. чел. Армавир состоял из четырех кварталов, каждый соответствовал прежним местам расселения черкесо-гаев, отличавшихся некоторыми этнокультурными особенностями, включая и языковой диалект. В районе Армавира и одновременно с ним основываются несколько армянских селений, самым большим, из которых был аул Карабета Талдустына, включавший 47 дворов с 325 жителями.
Если в начальный период основными занятиями армавирцев были скотоводство и торговля, то с 70-х гг. XIX в. интенсивное распространение у них получает земледелие, в том числе и товарное, основанное на зерновых культурах, а доля скотоводства постепенно сокращается, но сохраняется, например, коневодство. Позднее, с 1908 г., 35 армавирцев основали товарищество по разведению кабардинской породы лошадей. В тот период развиваются торговля, обрабатывающая промышленность. Армавирцы торговали с жителями черкесских аулов, казачьих станиц, Нового Нахичевана, Екатеринодара, Ставрополя и даже Тбилиси. С 1842 г. в Армавире проводились весенние и осенние ярмарки. В 1840 г. на средства А. Галаджяна был построен мост через р. Кубань.
В 70-х гг. XIX в. открываются торговые фирмы Кусикянов, Гаспарянов, Сеферянов, Торосянов (Тарасовых), мануфактурный, мебельный, ювелирный и другие принадлежавшие армянам магазины. В 1910 г. был основан Торговый банк Кавказа, председателем которого был Аслан Тарасов. Армянином был и председатель правления товарной биржи С. Мхитаров. В начале XX в. создается товарищество мыловаренных заводов «Ахтамар», ведущую роль в котором играли братья Гаспаровы, основывается товарищество маслобойных заводов Аведовых. Владельцами хлопкоочистительных заводов были Б. Гаспаров и Богорсуков-Дангулов. Одним из самых богатых семейств в Армавире и Екатеринодаре были Тарасовы, основавшие «Торговый дом братьев Тарасовых». К концу XIX в. Армавир стал одним из главных промышленных и торговых центров на Северном Кавказе.
В 1847 г. в Армавире была открыта первая армянская школа для мальчиков, а в 1871 г. – еще две школы, для мальчиков и для девочек. В 1861 г. завершилось строительство каменной церкви Пресвятой Богородицы, в конце XIX в. – церкви Св. Геворка; в 1904 г. на армянском кладбище была сооружена церковь Св. Петра и Павла. Хотя Армавир долгое время продолжал считаться селом и не получал статус города, он уже с конца XIX в. застраивался по городскому проекту; здесь раньше, чем во многих других городах Кавказа, появились электричество, телефон, трамвай. Решение о преобразовании его в город было принято только в начале 1914 г., когда численность его жителей составила 44 тыс. чел., из них армян – 8 тыс.
Переселившись в Армавир, черкесские армяне первые десятилетия сохраняли заимствованные у горцев основные элементы их традиционной культуры. Например, посетивший Армавир в 40-х гг. XIX в. священник И. Хозров писал, что «тамошние армяне ничем не отличаются от черкесов – тот же язык, обычаи, нравы, кушанья, домашняя утварь и одежда. Армянского языка не знают»; по словам обследовавшего в 1859 г. Армавир одного из представителей царской администрации, местные армяне «сохранили все обычаи, нравы и понятия, язык, костюм и пищу горцев, среди которых они прежде жили и с которыми они и после находились в постоянных сношениях. Большая часть мужчин, а женщины почти все, вовсе не понимают армянского языка и говорят абадзехским наречием языка адиге… Несмотря на перерождение в черкесов во всем, армавирцы твердо сохранили убеждение, что они армяне…».
Распространенным типом жилища черкесо-гаев был длинный дом из трех комнат, со стенами из плетня, обмазанного глиной, без окон, под двухскатной крышей из камыша и соломы, глинобитным полом, разделенный на мужскую и женскую половины, с открытым очагом в центре средней комнаты. Во дворе размещались постройки для скота, амбары, пекарня, курятник, кухня и небольшая кунацкая. Убранство состояло из нескольких деревянных кроватей, покрытых войлоком, небольшого стола и полок для хранения посуды и постели. В последней трети XIX в. появляются городские виды построек – просторные кирпичные дома с большими окнами, черепичной крышей, с новой мебелью, покупной фабричной посудой, исчезает деление на мужскую и женскую половины, традиционный очаг заменяется русской или голландской печью.
В этот же период среди мужчин, в первую очередь состоятельных, вместо черкесского костюма стала распространяться европейская одежда, вначале как парадная. Устойчивее сохранялась женская одежда, состоящая из длинной белой рубахи, поверх которой надевали длинную кофту, и узких штанов. Голову повязывали тонким платком. Бытовала традиционная кожаная, часто сафьяновая, обувь. Праздничная одежда по своему покрою почти не отличалась от повседневной, но шилась из более дорогих тканей – шелковых и шерстяных.
Наибольшей устойчивостью отличалась пища, во многом соответствовавшая традициям черкесской кухни. Если в начальный период в пище черкесо-гаев преобладали главным образом мясные и молочные продукты, а вместо хлеба употреблялась обычно паста – густая просяная каша, то в последующий период заметно выросла доля земледельческих продуктов: кукурузные и пшеничные лепешки – маджодж, круто сваренная крупная лапша – фабе-халюв, тонкие лепешки с сыром из слоеного теста – губыл и др. Любимыми блюдами оставались куриное мясо с пшеничным и чесночным соусом – четлыпш, баранина с острым чесночным соусом – лелепш, сладкое печенье – с сахаром (шушук-курабье) или медом (адыге-курабье). Позднее в их пищу вошли блюда, заимствованные у других народов: борщ, калмыцкий чай и др. У новонахичеванских армян они научились готовить некоторые супы, толму, гату, халву и другие блюда.
Среди черкесо-гаев была распространена малая семья, состоящая из родителей и их детей. Сыновья после женитьбы, как правило, жили в отдельном, построенном в одном квартале с родительским, доме. В семье были сильны патриархальные традиции, долго сохранялся обычай кровной мести, перенятый у черкесов. Наряду с браком по сватовству черкесо-гаи прибегали к похищению невесты, большей частью с предварительного согласия девушки и ее родителей. Если же такого согласия не было, то юноша должен был уплатить большой калым. Свадебное торжество проходило в доме жениха, в присутствии множества гостей, сопровождалось обильным угощением, танцами, песнями. Свадебный наряд невесты состоял из шелкового или шерстяного платья, небольшой круглой шапочки и черкесских украшений. Ее наряжала одна из родственниц жениха.
Первое время после замужества молодая не должна была выходить из дома, даже к своим близким родственникам, избегала посторонних мужчин. После того, как ее родители устраивали в честь своей дочери торжество, одаривая при этом членов ее новой семьи, молодой разрешалось посещать дома своих родителей и близких родственников. Положение невестки в семье мужа становилось более прочным после рождения двух-трех детей, а в случае ее без детности – по прошествии 6–7 лет брака. Молодой муж в течение некоторого времени после свадьбы должен был избегать тестя, пока тот не устраивал в честь зятя торжественный обед с приглашением родственников и не одаривал его богатым подарком, в большинстве случаев конем. В ответ зять устраивал угощение для тестя и родственников своей жены. С этого времени обе семьи считались связанными тесными узами.
Похоронно-поминальные обряды у черкесо-гаев имели ряд особенностей. Смерть воспринималась ими как длительный сон, поэтому покойного старались «разбудить», поднимая сильный шум и тряся тело. Только потом начиналось громкое оплакивание, длившееся от трех до семи дней. Специальные плакальщицы в траурных песнях-плачах воспевали лучшие качества умершего, вспоминали разные эпизоды из его жизни при этом, до крови царапая свое лицо и грудь, они рвали на себе волосы, выражая скорбь.
Мужчинам не полагалось плакать, но они тоже в знак скорби наносили себе удары, оставлявшие заметные следы. Веря в загробный мир, черкесо-гаи укладывали в могилу продукты и предметы, принадлежавшие покойному: мужчине – его воинские доспехи и оружие, женщине – части ее одежды, украшения. Нередко убивали любимое покойным животное и лучшие куски его мяса оставляли на могиле. В течение трех дней после похорон ранним утром полагалось ходить на кладбище, взяв с собой заранее испеченные пышки, чтобы угощать прохожих. Поминки были обязательными, их устраивали, как это принято у всех армян, на 7-й, 40-й дни и через год после смерти. Но один обычай у черкесо-гаев был особенный: в дни поминок они развешивали на стене одежду покойного и, прежде чем выпить за упокой души, обливали ее вином.
Тесное переплетение христианства и язычества наблюдалось и в народных календарных праздниках черкесо-гаев, некоторые из которых были, по всей видимости, заимствованы у новонахичеванских армян. Эти праздники во многом сходны с общеармянскими, например, обряды во время Великого поста, праздника Св. Саркиса (сопровождавшегося гаданием девушек о будущем женихе), праздника Псыутж, связанного с обливанием друг друга водой наподобие Вардавара, праздника Св. Акоба, когда полагалось приносить в жертву этому святому и каждому мужчине в семье по петуху; кровью птицы делали кресты на лбу детей, на воротах дома, дверях курятника. Жертвенное мясо варили и ели всей семьей, а также угощали соседей и родных.
По мере увеличения в Армавире русского населения (с 16 чел. в 1859 г. до 888 чел. в 1876 г. и до 32 983 чел. в 1911 г.) на этнокультурное развитие черкесо-гаев стал влиять и русский фактор, в частности, большое распространение среди них получили русские песни, пляски, а также русский язык; частыми стали браки с русскими. В этот период распространяются русифицированные формы их фамилий, например, Поповы, Бароновы, Тарасовы, Арсентьевы, Давыдовы и др. Хотя армавирская община не имела особых привилегий, уже в первоначальный период здесь существовало самоуправление. Во главе общества стоял коллегиальный орган – тхамада, избиравшийся на общем собрании из числа уважаемых граждан города; суд вершили 6 судей. Высшим органом управления были общие собрания армавирцев. Эта форма правления сохранялась до конца 60-х гг. XIX в., после чего Армавир был переведен в разряд русских сел с соответствующей системой управления.
Ныне большая часть черкесо-гаев живет в Армавире, Майкопе, Краснодаре. Из среды черкесо-гаев вышли французский писатель-академик Анри Труайя (Левон Тарасов), писатели С. Дангулов и Б. Каспаров, главный врач Балтийского флота М. Дангулов, ставший известным в годы перестройки предприниматель Артем Тарасов и другие.
Тер-Саркисянц Алла Ервандовна – доктор исторических наук, действительный член РАЕН, ведущий научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН
"Армяне Юга России: история, культура, общее будущее" Материалы Всероссийской научной конференции 30 мая - 2 июня 2012 г.Ростов-на-Дону