Похоронный обряд, наряду с такими комплексами семейных обрядов, как родильный и свадебный, является важнейшей составляющей картины мира любого этноса. Типологически похоронный обряд относится к обрядам «перехода», т.е. регламентирует принятый в данной традиции переход человека на «тот» свет. Однако наряду с типологической общностью пристальный научный интерес вызывают специфические характеристики этого обрядового комплекса, связанные с этническим, социальным, конфессиональным и т.п. своеобразием. Надо сказать, что этот вопрос достаточно хорошо изучен как на материале славянских этнических групп, что дало возможность исследователям сделать целый ряд обобщений, так и на материале южнорусских субэтнических групп: казаков донских, кубанских. Однако все эти работы посвящены изучению похоронного обряда в культурах, не существовавших в иноэтничном окружении. (Особый случай – казаки-некрасовцы, однако говорить об изученности их похоронного обряда пока еще рано). В нашем же случае речь идет о неславянской этнической культуре, развивавшейся в славянском окружении, – о культуре донских армян.
Предметом нашего исследования являются несколько фрагментов картины мира донских армян, связанные с представлениями о смерти: похоронно-поминальная обрядность, кладбище как материальный объект, место погребения усопших, часть мифологизированного пространства, противопоставленная миру живых, элементы языковой картины мира. Материалом для исследования послужили этнографические описания похоронного обряда донских армян; пословицы и поговорки донских армян; беседы с информаторами в г. Ростове-на-Дону (район Нахичевань) и с. Чалтырь; фотографии кладбищ (Нахичеванского в Ростове-на-Дону и кладбища с. Чалтырь Мясниковского р-на Ростовской области). Анализ литературы показал, что при большом количестве трудов разного уровня по истории, языку и фольклору, работ, относящихся к изучению похоронной обрядности донских армян, немного. Обе эти работы являются описательными, их несомненным достоинством является то, что они выполнены на основе полевых материалов, собранных авторами, в первом случае в г. Нахичевани, во втором – в с. Чалтыре.
Структура и содержание похоронного обряда во многом зависит как от характера картины мира в целом, так и от особенностей такой важной ее части, как представления о смерти. Культурная семантика лексемы смерть может быть исследована на материале устойчивых сочетаний, обрядовых терминов, фольклорных текстов разных жанров, в том числе пословиц. Мы обратились к сборнику пословиц армян Дона и сравнили пословицы, содержащие представления о смерти, с русскими текстами подобного жанра. Выбранные из двух сборников пословицы мы разбили на смысловые группы, отражающие то или иное представление о смерти.
В количественном отношении русские пословицы и поговорки преобладают, однако причиной этого часто является синонимия, так как В.И. Даль приводит большое количество вариантов. Армянские же пословицы, приводимые в переводе, тем не менее дают достаточно репрезентативную картину.
Обращает на себя внимание наличие среди русских пословиц большой группы, в которой отношение к смерти выражается при помощи слов типа: бояться, страшиться, страшна, страшно и т.п.: всякий живой боится смерти; видимая смерть страшна; умереть сегодня – страшно, а когда-нибудь ничего; живой смерти не ищет; живой в могилу не ляжет; умереть – не в помирушки играть. Из образного ряда этих пословиц следует, что смерть – состояние, абсолютно противоположное жизни, ее боятся, она вызывает состояние сильной тревоги, беспокойства, душевного смятения. В этом случае в русском сознании смерть воспринимается как беда, опасность.
В армянских пословицах слова с семантикой ‘бояться, страшиться’ используются в иных по смыслу паремиях, осуждающих страх смерти: кто смерти боится, тот покойник среди живых; смерти страшиться, а страх смерть приносит (можно сравнить с русской пословицей смерти бояться – на свете не жить). К семантически общим группам можно отнести пословицы, утверждающие неизбежность смерти: русские (час от часу, а к смерти ближе; от смерти не посторонишься; не ты смерти ищешь, она сторожит; смерть ни на что не глядит; бойся, не бойся, а смерть у порога), армянские (доля человека – три аршина земли; если смерть должна прийти, и не позовешь, а придет; сегодня мы есть, а завтра нас нет; сегодня я, завтра – ты; мир что лестница: один поднимается, другой опускается; мир что гостиница: один приходит, другой уходит; на свете есть смерть; из земли вышел, в землю уходит).
И в русской картине мира, и в картине мира донских армян смерть мыслится находящейся сзади, причем в непосредственной близости от человека: смерть не за горами, а за плечами (русская пословица), смерть человека за его ушами (армянская пословица). Такое представление о будущем, мыслимом как находящееся сзади, является для русской культуры, по мнению Д.С. Лихачева, архаичным, согласно которому прошлое находится впереди, потому что оно открывает собой цепь событий, а будущее и настоящее – сзади, так как они эту цепь замыкают. При этом представления о настоящем еще вообще не выкристаллизовались. Интересно, что в отличие от христианских представлений о смерти, и в русских, и в армянских пословицах звучит мотив о конечности жизни и об отсутствии продолжения жизни после смерти: помрешь, так прощай белый свет – и наша деревня (русская), из глаз покойника слеза не течет; мы смертны, смерть – наша; после смерти человеку ничего не нужно (армянские).
С другой стороны, характер смерти и в той, и в другой традиции часто осмысляется напрямую связанным с образом жизни. В русских пословицах, однако, достойная смерть представляется возможностью хорошо закончить даже недостойную жизнь: умел пожить – умей и помереть; не умел жить, так хоть сумей помереть. Из армянских пословиц реконструируется представление о том, что смерть соответствует прожитой жизни, у каждого своя смерть: каждый умерший свою могилу занимает. К оригинальной семантике армянских пословиц можно отнести следующее: после смерти в памяти сохраняется репутация конкретного человека: имя есть, самого нет. В русских же пословицах звучит мысль о том, что перед смертью все равны: смерть всех поравняет; царь и народ – все в землю пойдет.
Таким образом, сопоставительный семантический анализ русских и армянских пословиц о смерти показывает, что при наличии универсальных представлений о смерти в этнической традиции донских армян выявляется ряд специфических: отношение к смерти у донских армян кажется более спокойным, менее эмоциональным, философским, смерть не воспринимается как беда, опасность; смерть неизбежна, ее не надо бояться, так как страх мешает полноценной жизни; смерть – это не просто переход в иную жизнь, т.е. ее начало, а еще итог земной жизни любого человека; память о нем зависит не от того, как он умер, а от того, как жил и что после себя оставил. Представления о неизбежности смерти проявляются и в наличии такого обрядового поведения, как избегание умирающего, запрет на чрезмерное выражение скорби в момент «отхода души», иначе такие действия близких могут вызвать гокутарц – ‘возврат души’, что заставляет умирающего испытывать еще большие мучения.
К универсальным характеристикам погребальной обрядности донских армян можно отнести следующие представления: покойника нужно одевать во все новое, на дно гроба класть старые и любимые вещи покойного с целью обеспечить его пребывание на «том свете», незамужнюю девушку хоронить в свадебной одежде или со свадебными атрибутами, нести гроб на полотенцах, выносить покойного ногами вперед, при выносе ударять гроб о двери или порог, повязывать платками участников похоронного обряда, делать остановку на перекрестках, бросать по три горсти земли в могилу, сыпать землю с могильного холма за шиворот того, кто боится покойников, чтобы спасти от мерелкоха – ‘мертвого сна’. К этой группе явлений относятся еще и новообразования, касающиеся использования венков, музыки во время похорон, гражданские панихиды и т.п.
Оригинальными, т.е. не имеющими соответствия в славянской похоронной обрядности, можно считать представления о том, что молодые женщины из семьи покойного должны плеснуть на него немного воды во время обмывания, хотя само обмывание проводят женщины, не являющиеся родственниками, что к гробу нужно подходить с левой стороны: это действие носит название хач арнел – ‘взять крест’, что при приближении похоронной процессии к дому нужно разбудить спящих, а за головой ребенка поставить веник, что поминки проводятся на 8-й день, что нужно на поминки накрывать богатый стол.
Источником для изучения универсального и оригинального в похоронно-погребальной обрядности армян Дона может служить внешний вид кладбищ – Нахичеванского в Ростове-на-Дону и кладбища в с. Чалтырь. Ориентация могил на этих кладбищах является традиционной как для славян, так и для донских армян (с востока на запад). На кладбище с. Чалтырь она последовательно выдерживается. Однако на Нахичеванском кладбище этот вид ориентации достаточно часто нарушается, что может быть связано с нехваткой мест для захоронений и с разной этнической принадлежностью похороненных на нем.
На кладбище в с. Чалтырь ярко представлен тип семейного погребения: это так называемые ерамы, т.е. семейные захоронения, которые отделены от остальных высокой оградой (около 1,5 м), достаточно часто неправильной формы, как правило, с запасом для остальных членов семьи. На Нахичеванском кладбище также встречается такой тип захоронений, но гораздо реже.
На нахичеванском кладбище имеется 3 надгробия в виде беседки, на кладбище с. Чалтырь их около 10: они имеют форму параллелепипеда, полностью закрыты стеклом или пластиком, иногда на фронтальной части вырезаны или нарисованы окошки. Это универсальная черта, связанная с восприятием могилы как дома. Подобное оформление могил встречается и у славян, например, прямоугольные деревянные сооружения с окошками, покрывающие могильный холм в Белоруссии; часовенки-кресты с двухскатным покрытием и иконкой, голубцы на Русском Севере.
Наиболее ранние погребения характеризуются двумя разновидностями памятников: горизонтальные каменные плиты с вырезанными на них крестами либо вертикальные, также с крестами. Они представлены на обоих кладбищах. Такой тип памятников объясняет отсутствие могильного холма. Еще одним ярким отличием кладбищ является наличие или отсутствие крестов. Крест, который устанавливается на могиле в день похорон, обязательно должен быть заменен на могильную плиту в день годовщин. На кладбище в Чалтыре это ярко выражено, на Нахичеванском – нет, к тому же кресты тут попадаются не строгой, канонической формы, а с декоративными элементами (солярной символикой, розочками и т.п.).
Более современные погребения обладают большей вариативностью видов надгробных памятников. При сохранении общей тенденции горизонтальных и вертикальных памятников без могильного холма, в последнее время появляются могилы с характерным для славянской традиции «садом» из искусственных или живых цветов. Оформление могил в целом отличается аскетизмом и простотой: кроме упомянутых садов почти отсутствуют деревья, посаженные на могилах. По мнению Е. Шахазиза «нахичеванцы, как и другие армяне, любят сооружать роскошные могилы для своих покойников… Погребение совершается со свойственным армянским похоронам великолепием и пышностью, в зависимости от общественного положения и материальной возможности покойного». Но следует отметить, что, по данным бесед с информаторами, традиция ставить дорогие и вычурные надгробия появилась только в последнее время. Очевидно, что автор имел в виду обычай устанавливать каменные плиты с обязательными надписями на армянском и русском языках, которые на фоне традиционного оформления могил русским населением действительно выглядели пышно и богато.
Анализ лишь некоторых элементов представлений о смерти и похоронно-погребальной обрядности донских армян на фоне общеславянских показывает, что похоронная обрядность донских армян имеет ряд универсальных черт при наличии специфических особенностей. Задачами дальнейшего исследования является привлечение более объемного пласта фактического материала. Для этого необходимо провести изучение армянских кладбищ на Дону, в частности в селах большие Салы, Несветай, Ленинаван, Ленинакан и др. Кроме того, необходимо проведение полевых экспедиций для сбора материала по похоронной обрядности донских армян как на территории Ростова-на-Дону, так и на территории Ростовской области. Для определения природы универсальных и специфических черт, описания процессов трансформации форм культуры донских армян необходимо привлечение широкого сравнительно-сопоставительного материала.
Архипенко Наталья Анатольевна – кандидат филологических наук, старший научный сотрудник лаборатории филологии ИСЭГИ ЮНЦ РАН
"Армяне Юга России: история, культура, общее будущее" Материалы Всероссийской научной конференции 30 мая - 2 июня 2012 г.Ростов-на-Дону