В конце 1960-х - начале 1970-х гг. в азербайджанской Академии наук появилась и стала широко разрабатываться псевдонаучная теория, которая гласила, что памятники христианской культуры Нагорного Карабаха вовсе не принадлежат христианам-армянам. А будто бы это памятники материальной культуры мусульман-азербайджанцев, предками которых-де были жители исчезнувшего с карты мира еще в IX веке государства Кавказская Албания (Алуанк, Агванк), чье население исповедовало христианство. Антинаучность данной «научной теории» стала в свое время предметом разбирательства со стороны тогдашней Академии наук СССР. Однако это не помешало появлению в Баку все новых фальсификаций, ибо эта политика направлялась со стороны партийно-правительственного руководства АзССР при молчаливом попустительстве Кремля.
Последнему была вполне выгодна якобы «полная неразбериха» в научных спорах и изысканиях армянских и азербайджанских ученых. Не случайно после февраля 1988-го, то есть после начала современного этапа карабахской проблемы советский Генсек Михаил Горбачев и иные партийные боссы неоднократно говорили, что, дескать, невозможно разобраться в национальной принадлежности Нагорного Карабаха, ибо армянские ученые говорят одно, а азербайджанские – другое. Несомненно, что эта демагогия была частью общей линии поведения Кремля в отношении многочисленных национальных проблем Советского Союза. Албанская теория гласила и о «пришлом характере» армян в регионе, хотя это легко опровергалось всеми имеющимися историческими источниками прошлого: как собственно армянскими, так и греческими, арабскими, персидскими, европейскими, русскими и т.д.
Характерно, что все эти псевдонаучные изыскания на деле носили сугубо прикладной характер: они были призваны воспрепятствовать не только открытию армянских храмов, но и их изучению армянскими и, шире, советскими учеными-исследователями. Сами составители исторических баек и местные чиновники на деле прекрасно осознавали армянское происхождение христианских памятников Арцаха, поэтому под завесой околонаучных рассуждений об «албанском» происхождении храмов края на деле происходило их сознательное уничтожение. Любопытное тому свидетельство привел азербайджанский журналист Искандер Гаджиев в своей статье «Лек-кала - такая близкая и такая недосягаемая крепость», опубликованной в бакинской газете «Вышка» в марте 2000 года. В материале, в частности, говорилось о монастыре Дадиванк – известном армянском монастырском комплексе IV-XIII вв., который при создании АОНК был отрезан от нее к соседнему Кельбаджарскому району АзССР.
До большевистского переворота 1917 года монастырь был действующим, и в конце XIX века ему принадлежали значительные (до половины территории этого района бывшей АзССР) земли, а полукочевые курды платили монастырю немалые суммы за пользование расположенными на его землях пастбищами. Азербайджанский журналист, видимо, искренне веривший в «албанское» происхождение храмов Нагорного Карабаха, писал: «Но с этим памятником, уже в наше время, связана и печальная история. Дело в том, что местное мусульманское население, незнакомое с историей своего края, усматривало в нем остатки армянской христианской религии и как могло разрушало монастырь, в котором автор этих строк еще застал фрагменты настенной росписи XII-XIII вв. Возмущенный таким отношением к историческим памятникам, расположенным на территории Кельбаджарского района, я обратился тогда, а дело было в середине 1980-х, к первому секретарю райкома с просьбой пресечь разрушение памятников, к тому же включенных в Список памятников, подлежащих охране государством.
Но, к своему удивлению, в ответ услышал такое, от чего до сих пор не могу успокоиться. «Какое отношение к нам имеет этот армянский монастырь?» Уже упоминавшийся выше армянский исследователь Самвел Карапетян вполне логично говорил на этот счет в интервью газете «Республика Армения»: «Я бы также очень обрадовался, если бы азербайджанцы, сочинившие для себя сказку о том, что они, якобы, потомки христиан-албанов, что эти хачкары и церкви являются албанским наследием, сами бы поверили в нее. Вы говорите – албанское наследие? Так храните его, зачем уничтожаете? Считайте хоть албанским, хоть китайским, только храните!» Первым камнем в фундамент «албанской теории» стала монография известного азербайджанского фальсификатора от науки Зии Буниятова «Азербайджан в VII-IX вв.». Уже само название этого труда свидетельствовало о его антинаучности, ибо любому специалисту-историку было очевидно, что никакого Азербайджана севернее Аракса не было ни тогда, ни тысячелетием позже.
А именно - вплоть до 1918 года, когда турецкие интервенты создали в экспансионистских целях марионеточное образование, «одолжив» для него название северной провинции Ирана. Зия Буниятов был известен не только своими антинаучными методами, но и профессиональной непорядочностью. Он, например, мог переиздавать ранее издававшиеся работы авторов прошлых столетий, выкидывая из них неугодные отрывки. Так, при переиздании в Баку книги «Путешествие Ивана Шильтбергера по Европе, Азии и Африке», изданной в переводе и с примечаниями Ф.Бруна в Одессе в 1866 году, Буниятов изъял из текста оригинала абзац из повествования Ганса Шильтбергера, побывавшего в начале XV века в Армении, где он, в частности, говорит о Карабахе, что эта область «лежит в Армении». Точно так же Буниятов поступил и с рядом других пассажей из записок немецкого путешественника, касающихся Армении. Буниятов мог также позволить себе опубликовать под своей фамилией переводы чужих научных статей, произвольно сокращая их и не указывая настоящего авторства.
Так он поступил, например, с работой известного на Западе кавказоведа Роберта Хьюсена, посвященной хронологии древнего армянского историка Мовсеса Каланкатваци (известного в советской историографии также как Моисей Каланкатуйский). Вообще, стиль работы и научная непорядочность «албановедов» были столь вопиющими, что порой просто шокировали некоторых «непосвященных» ученых из московских и ленинградских академических учреждений; они даже и не понимали, как можно всерьез полемизировать с творцами столь очевидного бреда. Известный советский историк архитектуры академик Анатолий Якобсон как нельзя лучше охарактеризовал в одной из своих критических статей попытки присвоения «албановедом» Р.Геюшевым наиболее выдающегося армянского архитектурного памятника Нагорного Карабаха храма Гандзасар: «Рассуждения Р.Геюшева нелепы, беспочвенны и тенденциозны, а потому антинаучны.
Они ни в малейшей степени не способны изменить существующие представления – ни об Албании, ни о Хачене, ни о Гандзасарском монастыре, который вопреки незадачливому автору был и остается выдающимся памятником армянской культуры, и им вправе гордиться армянский народ. А заметка Р.Геюшева только засоряет историческую науку». Одной из старейших и наиболее известных представительниц азербайджанской «албанистики», автором многочисленных изданий на этот счет с середины 1970-х гг. и по наши дни является бакинский профессор Фарида Мамедова. В своей статье «Причинно-следственная связь карабахской проблемы», несколько лет назад размещенной на одном из азербайджанских интернет-сайтов она подчеркивала, что дает «историческую справку албанского христианского населения Карабаха-Арцаха с IV века до н.э. по XIX в.».
То есть по Мамедовой получалось, что христиане появились в крае задолго до рождения Иисуса Христа! Иные азербайджанские ученые одновременно с тезисом об албанском характере памятников Арцаха и Нахичевани утверждали, что албаны - суть древние тюрки, противореча таким корифеям «албанистики», как вышеупомянутая Фарида Мамедова. Так, автор изданной в конце 1980-х в Азербайджане книги «Искусство Кавказской Албании: IV век до н.э. – VII в н.э.» Н. Рзаев рассуждал о надгробиях в карабахском селе Чанахчи, вначале называя их «албанскими» а далее, путем ряда голословных утверждений причисляя их к «наследию культуры древнеогузских племен». Между тем, Чанахчи, - по-армянски Аветараноц, - являлось резиденцией правителей Варанды Мелик-Шахназарянов, и бакинский горе-ученый, явно никогда не бывавший в этом селе, просто не знал, что надгробия, которые он росчерком пера сделал «древнеогузскими», расположены на территории монастырской церкви, где находились фамильные захоронения правителей Варанды.
А сама церковь и упоминаемые надгробия имели содержательные надписи на армянском языке и четкие даты, указывавшие, кто и когда был погребен в этом месте. Самое любопытное, что «ученый» Рзаев в своих изысканиях основывался на более ранней работе С.А.Ашурбейли «Скульптура Азербайджана древнего периода и периода средневековья», в которой также утверждалось, что чанахчинские надгробья принадлежат «албанам-христианам» и «относятся к памятникам материальной культуры Азербайджана», без указания хотя бы приблизительно их даты. «Вероятно, этих плит не видела и сама Ашурбейли. В противном случае ее насторожило бы то обстоятельство, что стелы находятся на армянском кладбище армянской деревни и снабжены они армянским надписями… С уникальной фантазией, достойной лучшего применения, опираясь на описание этих рельефов коллеги по фотографиям, на которых едва различаются детали, Рзаев строит целую теорию об этнокультурной принадлежности стел».
Советский академик Юлиан Бромлей писал о такого рода «исследователях»: «В Азербайджане за последние десятилетия получала развитие особая теория о якобы издревле оседлом образе жизни тюрок, которые будто бы являются исконными жителями Восточного Закавказья. Все археологические ценности при этом рассматриваются как реликты древнетюркской национальной культуры. Между тем, о кочевниках Азербайджана существует значительная литература, в том числе и местных авторов».
А вот как просто в исполнении «албановеда» Давуда Ахундова объяснялось происхождение закавказских тюрок и карабахских армян: «Большая часть албан, исповедавшая ислам, впоследствии стала называться азербайджанцами, а исповедавшие христианство после присоединения их церквей в 1836 году к русской церкви, путем объединения с армянской (присоединенной к русской церкви в 1828 г.) постепенно стали называться армянами». На логичный вопрос, откуда же взялись многочисленные и порой весьма древние (в том числе и датируемые V веком) надписи на армянском языке на практически всех христианских храмах и надгробиях Нагорного Карабаха, азербайджанская наука тоже нашла столь же простой ответ.
Оказывается, после присоединения края к России «постепенно ставшие называться армянами» албаны и «пришлые» армяне по заданию Эчмиадзинского Католикосата с молоточками в руках стали сбивать и уничтожать все старые «албанские» надписи, заменив их новыми, армянскими. Таким же образом, по распространенному в научных кругах Азербайджана поверью, армяне поступили и с албанской литературой: все рукописи и книги сожгли, предварительно переведя на армянский, чтобы впоследствии выдавать их за свои. На международный уровень весь этот бред азербайджанские ученые, естественно, не выносили, оставляя его для внутреннего потребления.
Благо, как уже говорилось выше, Москва смотрела на все эти шалости сквозь пальцы. К слову говоря, «албанская теория» была относительно молода, и еще в начале 1960-х в Баку о ней практически не говорили. Так, в 1960 году Академиями наук Армении и Азербайджана было решено собирать и публиковать древнейшие надписи, находящиеся на территории обеих республик и имеющие важное значение для истории и культуры обоих народов.
По взаимному согласию Института археологии и этнографии АН Армении и Института истории АН Азербайджана была создана совместная экспедиция исследователей двух республик. Изучение надписей в Арцахе длилось 4 года, а по итогам экспедиции никакой речи об «албанских» памятниках не было. Как не было об этом речи и в вышеупомянутом Постановлении № 140 от 2 апреля 1968 года Совета Министров АзССР, утверждавшем список памятников, подлежащих государственной охране.
Практическое применение «албанская» теория получила с началом в 1988 году движения за присоединение НКАО к Армянской ССР. В известном Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР о социально-экономическом развитии НКАО, принятом 24 марта 1988 года, содержался пункт, касающийся культурного наследия Арцаха. В Постановлении, в частности, говорилось: «Разработать и осуществить комплекс мероприятий по дальнейшему проведению работ по реставрации и восстановлению памятников истории и культуры, находящихся на территории Нагорно-Карабахской автономной области, имея в виду привлекать к этим работам армянских мастеров-специалистов по реставрации». На основании этого пункта Постановления в Главном управлении по охране и использованию памятников истории и культуры при Совмине АрмССР была развернута работа по уточнению списков памятников армянской архитектуры в Нагорном Карабахе и Нахичевани.
Планировалось в 1988-1995 гг. провести реставрацию, восстановление и консервацию около 100 историко-культурных памятников Арцаха. Понятно, что такое решение вопроса означало официальное признание того непреложного факта, что христианские храмы на территории Нагорного Карабаха имеют армянское происхождение. Это не только противоречило официальной политике Баку, заявлявшей в далеко идущих целях о «пришлости» армян в регионе, но и открывало реальную перспективу возрождения духовной жизни карабахских армян, что было абсолютно неприемлемо для руководства Азербайджанской ССР. Поэтому эти предложения встретили категорический отказ со стороны Министерства культуры АзССР.
В официальном ответе министерства на предложения армянских специалистов говорилось: «Предложение о создании комплексной экспедиции для изучения памятников истории и культуры, находящихся на территории НКАО АзССР, на наш взгляд, противоречит положению о принадлежности союзной республике всех находящихся на ее территории памятников независимо от их национальной принадлежности, и в условиях сложившихся межнациональных отношений в регионе в настоящее время, не будет способствовать стабилизации обстановки».
Сразу же после принятия постановления от 24 марта 1988 года в недрах Министерства культуры АзССР поспешно закипела работа по фальсификации принадлежности памятников Арцаха. 27 апреля 1988 года Совмин АзССР утвердил постановлением № 145 список памятников истории и культуры, находящихся в НКАО, подготовленный Минкультом АзССР, Академией наук республики и азербайджанским Добровольным обществом охраны памятников истории и культуры. Естественно, в этом списке не было ни одного памятника армянского зодчества. Все они были объявлены «албанскими», а отсюда – азербайджанскими.
Абсурдность ситуации подчеркивалась тем, что в уже упоминавшемся постановлении Совета Министров АзССР № 140 от 2 апреля 1968 года, утверждавшем список памятников, подлежащих государственной охране, ни о каком «албанском зодчестве» вообще ничего не говорилось. Однако подобные «мелочи» никогда не смущали власти Азербайджанской ССР. Главным для них в 1988-м году было пресечь на корню процесс возвращения карабахским армянам отчужденного от них исторического и духовного наследия.