Судебник Смбата уделяет большое внимание брачно‑семейным отношениям. Им посвящен обширный § 72 и ряд последующих параграфов до 93 включительно. Отношениям между родителями и детьми посвящены §§ 97–98.
Основанные на каноническом и обычном праве эти параграфы рассматривают вопросы о заключении и расторжении брака, об имущественных отношениях супругов, о порядке наследования (§§ 94–97), об обязанностях мужа и жены друг к другу и к детям. Изучение этих параграфов дает основание для общих выводов, что Судебник стремится:
1) по возможности подчинить область брачно‑семейных отношений государству и светской юрисдикции, тогда как по Судебнику Гоша они целиком находятся под юрисдикцией церкви,
2) смягчить условия для развода,
3) обеспечить господство мужчины над; женщиной.
Судебник Смбата подробно останавливается на вопросе о разводе, главным образом с точки зрения его имущественных последствий, т.е. расценивает развод и его последствия, поскольку в этом были заинтересованы светские власти. Религиозно‑обрядовая сторона оставляется в ведении церкви. Судебник Смбата мало останавливается на обстоятельствах, разрешающих вступление в брак, указывая только запрещающие условия (например, слепота, болезнь и т.д.), при нарушении которых брак может создать те или иные затруднения для государственной власти.
Судебник не дает прямого определения понятию брака, ибо оно было установлено в армянском праве еще в IV в. в канонах Саака Партева. Канон 27 Саака гласит, что брак – это добровольное согласие брачующихся, которые достигли брачного возраста; канон 27 угрожает наказанием священникам и родителям, заставившим молодых людей сочетаться браком вопреки их воле. Этот принцип нашел свое отражение в § 88 Судебника, который устанавливает брачный возраст в 15 лет. Вступивший в брак по принуждению до достижения этого возраста, после его наступления имел право расторгнуть брак. Судебник требует также взаимного согласия брачующихся, угрожая священнику, нарушившему это условие, лишением сана.
Вопросы брака и семьи в древней Армении, хотя и изучены довольно обстоятельно, но все еще имеют много неясных мест. Наиболее авторитетные ученые, В. Бастамянц, проф. И. Карст, Н. Адонц, X. Самуэлян, интересовавшиеся этими вопросами, различно подходят к их разрешению. Некоторые из них представляют себе армянскую семью как нечто идеальное и совершенно своеобразное. Эта тема еще ждет правильного освещения; основанного на марксистской методологии. Этот вопрос должен рассматриваться на фоне развития феодального общества и тех культурно‑этических сдвигов, которые при этом совершались в армянском обществе.
Важнейшим, переломным моментом в данном случае явилось принятие армянами в конце III в. христианства. Новая церковь прививала в Армении общехристианские взгляды на брак и семью в духе римско‑византийского учения. Затем общие начала этого учения периодически развивались церковными соборами в зависимости от эволюции данного общества, так что принципы нового вероучения стали элементами обычного права, санкционированными государственной властью.
Эти принципы нашли отражение в литературе христианского периода, причем многое, относившееся к языческому периоду, было предано забвению. Вследствие этого о браке у армян в дохристианском периоде многое остается неясным. У нас нет пока конкретных данных для выяснения таких вопросов, например, как многоженство и моногамия, похищение жен, «покупка» жен и т.д. Аналогия же не всегда дает возможность восстановить прошлое. Ссылка на одинаковый общественно‑экономический строй недостаточна для решения конкретных исторических проблем. Например, в феодальных. Индии и Китае многоженство запрещалось законом, а в феодальных Аравии и Иране оно разрешалось. И даже в одной и той же стране, например, в Индии, институты брака и семьи отличались многообразием. В феодальной и христианской Европе существовало право первой ночи феодалов, в феодальной и христианской Армении его, по утверждениям армянских историков, не существовало.
До нас дошли сведения о том, что среди армян в языческий период практиковалось похищение жен. Имеется ряд указаний, в силу которых можно полагать, что в Армении институт брака в общих его чертах развивался таким же путем, как и в других странах. О том, что и у армян существовало многоженство, свидетельствует Мовсес Хоренаци. Мнение В. Бастамянца о том, что многоженство практиковалось лишь среди имущих классов, не меняет существа дела: как институт семейного права оно существовало. Даже после принятия христианства оно еще практиковалось, и в первоначальных канонах мы не находим особых запретов его применению. Лишь постепенно церковь покончила с этим пережиточным институтом. Существовал также обычай похищения жен; канон 9 (гл. 30) Григория Просветителя объявил брак, совершенный похищением, незаконным.
Кроме институтов многоженства и похищения, вернее наряду с ними, в языческий период развивалась и так называемая «покупка» (выкуп) жен. Об этом упоминается в армянских легендах: жених вносил «вардзанк», т.е. «плату» за невесту. Когда этот институт перестал действовать в Армении, установить трудно. Но в связи с тем, что с давних времен существовал институт «приданого» (dos) можно полагать, что еще в далеком прошлом вместо «платы» или «выкупа» за жену применялся обычай дарения. Когда женщина выходила замуж, она приносила с собой в дом мужа свое имущество в виде приданого. В чем же тогда смысл «покупки» или «выкупа» жены? Дело в том, что институт приданого дает жене самостоятельное имущественное положение в браке: если она вступает в дом мужа со своим имуществом, она не является объектом купли и не включается в famulus мужа. Ее положение еще более укрепляется, когда она получает брачный дар от мужа, также являющийся ее собственностью, подобно тому как это устанавливалось нормами «Русской правды». С возникновением института приданого «выкуп» жены заменился приношением – donatio propter nuptias.
Среди трудового народа дар и приданое имели весьма малое значение, так как брачующиеся почти одинаково участвовали в общем хозяйстве. Приданое имело большое значение, когда жена входила в богатый дом, где, разумеется, она не работала. Приданое (ожит) в этом случае компенсировало то, что жена не вкладывала непосредственного труда в обслуживание семьи.
Институт «выкупа» жены фактически терял свое значение еще и потому, что приданое, как правило, превышало дар мужа, причем оно должно было служить средством обеспечения жены.
В этом вопросе некоторые буржуазные ученые (например, Дарест, Колер и Карст), основываясь на эдиктах и новеллах Юстиниана 535 – 536 гг. о браке среди армян, но не верно понимая суть этих актов, делают ошибочные выводы. Они считают, что раньше у армян существовал институт «покупки» жен, превратившийся затем в институт дара. Поскольку последний имел обязательный характер, по существу оба эти института совпадали. Значит дар – это фактически цена жены. Институт же приданого, по мнению И. Карста, чужд армянам, и неизвестно откуда они взяли его.
Эта точка зрения неправильна. Правильно разъяснил этот вопрос Н. Адонц. Он указывает, что институты дара и приданого давно известны у армян, как и у иранцев. Дар у иранцев назывался «дастиаром», приданое – «пишдатаем». В Армении соответственно «вардзанк» и «ожит». Армянский термин «вардзанк» означал плату, а потом дар. Таким образом, муж не уплачивал за жену определенной цены, а давал немного вещей в виде дара, а жена входила в дом мужа с приданым.
«Ожит» (dos, приданое) – не армянский термин, но институт «ожита» известен армянам давно.
«Вардзанк» и «ожит» не были закреплены законом, но санкционировались обычным правом. В течение веков для родителей институт «ожита» был неписаным законом, и они должны были серьезно беспокоиться о приданом своих дочерей. «Ожит» был фактически выделом доли дочери из наследства, которую она получала и вносила в дом мужа. Если бы муж покупал жену, «ожит» не играл бы такой роли.
Таким образом, Н. Адонц и другие установили, что «покупка» жены исчезла из быта Армении после принятия армянами христианства. Указание Юстиниана на то, что армяне будто бы в VI в. «покупали» своих жен, является не только недоразумением, но и вымыслом, находящим объяснение в отрицательном отношении Юстиниана к недопущению женщин в Армении к наследованию недвижимости и к получению при выходе замуж лишь «ожита». В Армении в VI в. действовал агнатический принцип наследования, в силу которого вотчины оставались за мужским потомством. Нахарарские дома оставались при этом цельными и сильными – обстоятельство, которое шло вразрез с политикой Юстиниана, стремившегося к подрыву мощи нахараров и потому добившегося приравнения армянских женщин в праве наследования к мужчинам, что способствовало бы дроблению вотчин нахараров и ослаблению их.
Формальный подход к этому вопросу европейских юристов привел к утверждению, что если женщина не наследует наравне с мужчиной, то при выходе замуж «без наследства муж «покупает» ее.
«Вардзанк» и «ожит» не были определенно‑обязательными для брачующихся в Армении, как в высших кругах Византийской империи, где брак носил характер имущественного договора. В Армении, как указано выше, брак был соглашением сторон на сожительство брачующихся и ведение ими общего хозяйства. И чем меньше жена участвовала в хозяйстве, тем больший «ожит» она должна была вносить в него.
Так обстояло дело до образования Киликийского государства. В Судебнике Смбата приданое и дар приблизились по своему существу к соответствующим институтам византийского права. Нерсес Ламбронаци в своем переводе Сирийско‑римского Судебника еще в 1197 г. употреблял греческие термины «пруйг» (dos) и «туайр» (donatio). Эти термины заменили армянские «ожит» и «вардзанк» и нашли почву в киликийском гражданском обороте. Смбат внес их в свой Судебник. «Пруйг» и «туайр» имеются и в Судебнике Гоша, но они были внесены в него позднее переписчиками и редакторами, на что правильно указали В. Бастамянц, Н. Адонц и другие. Эти институты не были известны Гошу, и поэтому он не мог применять их. Но даже если бы он и знал их, он не сумел бы внести их в свой Судебник в качестве обязательных норм, потому, что эти институты были чужды армянскому брачному праву. Они имеют римско‑византийское происхождение. Древние эллины считали брак долгом перед государством и потомством. В древнем Риме и Византии брак обычно заключался по расчету. По Сирийско‑римскому кодексу V – VI вв. он считался законным, если договор о нем, как обязательное условие, содержал «пруйг» и «туайр». На западе империи «пруйг» равнялся «туайру», а на востоке был в два раза больше него. Если та или другая сторона не могла немедленно внести обязательную сумму, то она давала другой стороне вексель, а при уплате получала расписку. «Туайр» вносился мужем перед браком как цена жены, а «пруйг» носил двоякий характер и определял:
1) имущество, вносившееся женой в дом мужа при браке,
2) имущество, получавшееся ею потом от своих родителей и родственников по наследству, в виде подарков и т.д.
Таким образом, термины и институты «пруйг» и «туайр», заимствованные из византийского права, по существу отличаются от армянских институтов «ожита» и «вардзанка». По византийскому закону «магр», «метр» (по‑арабски – цена лица, дар жене) или «туайр», т.е. donatio ante nuptias, становился собственностью жены лишь после фактического сожительства с мужем (как это имело место и в самом недалеком прошлом среди мусульман). У Смбата, как видно из § 96 и последнего абзаца § 95, «мегр», или «туайр», как будто имеет обязательный характер. Закон требует, чтобы при разделе отцовского имущества сначала выделялся «туайр» холостых сыновей, а затем уже делилось остальное имущество. Таким образом, «туайр» – это дар в виде определенной суммы или имущества, приносимый мужем и переходящий в собственность жены. Но в отличие от византийского права, «туайр» у Смбата не всегда является собственностью жены. Например, согласно абзацам II и V § 72, если развод произошел по вине жены, муж не обязан выдавать ей «туайр». Если жена живет с мужем, то «туайр» является ее собственностью, а после нее остается ее наследникам. Если виновником развода является муж, «туайр» остается у жены. Таким образом, «туайр» в Судебнике носит характер обеспечения жены при разводе по вине мужа. Поэтому «туайр» не «цена» жены, а обязательный взнос мужа, его дар в обеспечение жены.
Не только «туайр», но и «пруйг» приобретает в Судебнике Смбата условный характер. По византийскому праву, «пруйг» (dos) – это доля женщины в отцовском имуществе, которая является ее собственностью и которую она вносит в дом мужа. У Смбата общий принцип‑ тот же. Но согласно абзацу V § 72, если развод произошел на почве «ненависти», т.е. семейного раздора по вине жены, муж имеет право не возвращать ей «пруйг». Значит и «пруйг» не является, по существу, безусловной собственностью жены. Согласно тому же абзацу § 72, если жена попала в рабство и находится в нем в течение семи лет, «пруйг» не возвращается ее родителям в том случае, если от нее у мужа остался ребенок. По абзацу VIII того же параграфа, если жена разводится по причине мужеложства или скотоложства со стороны мужа, то она получает половину «пруйга». Поэтому нельзя согласиться с заявлением проф. И. Карста, что «юридическое понятие армянского приданого полностью совпадает с греческим «пройгом». Несомненно, Смбат хотел ввести греческий «пройг» и «туайр» в армянское право, но это ему не вполне удалось, так как эти институты не нашли надлежащей почвы в армянском обычном праве. «Пруйг» и «туайр» действительно являются собственностью жены, и муж имел лишь ограниченное право пользования этой собственностью при продолжении мирного сожительства супругов. При разводе же по вине жены она лишалась права на весь «пруйг» и «туайр» или на часть их.
В заключение можно сказать, что «пруйг» и «туайр», но Судебнику Смбата, являются обязательными условиями законного брака, причем они, с одной стороны, обеспечивают прочность семьи и заинтересованность супругов в общем хозяйстве, с другой, – носят характер материального обеспечения жены, на случай развода по вине мужа или его смерти.
Хотя эти институты заимствованы киликийцами у византийцев и имеются в Судебнике Смбата, едва ли они применялись в народных массах, которые держались древнего обычая, по которому дар и приданое не имели такого определенно‑обязательного характера. Во всяком случае эти институты были известны только в Киликии, где товарно‑денежные отношения получили значительное развитие. Дар и приданое‑институты, которые подробно рассматривали В. Бастамянц и другие исследователи, в «армянском обычном брачном праве оставались необязательными и неопределенными по своим размерам. Поэтому было бы ошибкой отождествлять армянский дар («вардзанк») с «калымом‑мегром» или с «туайром». Эти институты категорически отвергаются Гошем, когда он говорит о браке среди армян. Ст. 121 I части Судебника Гоша гласит: «Брачный союз у магометан происходит иначе, (чем у нас). У них сперва определяют цену личности жены, и цена эта называется махр. Та же самая плата существует и у римлян под названием «туайр».
Затем определяют долю жены в родительском имуществе, каковая доля и называется «пройг».
После того как муж овладеет женою, махр переходит в безвозвратную собственность последней.
Муж же становится хозяином «пройга» жены, но никогда не махра, – лишь после рождения ребенка. Посему у них и постановлено, что, если жена родит ребенка, и как только услышат голос последнего, то с этого времени пройг переходит в распоряжение мужа, который, таким образом, быть может, приобретает имущество взамен махра, или туайра, который он выдал жене.
У нас же не так. Муж у нас не платит цены личности жены, а преподносит невесте немного подарков, называемых у нас «на смотрины» (ересацтес), жена же вступает в дом мужа со своей долей (из родительского имущества), и доля эта находится в распоряжении мужа».
Таким образом, брачующиеся до и после брака делали друг другу подарки. Жена же входила в дом мужа с «ожитом», а ее родители подносили зятю разные подарки. Жених и его родственники в свою очередь трижды давали невесте «ересацтес» («на лицезрение»):
1) до брака – небольшую сумму денег или вещи для приготовления платья и постели невесты,
2) в день брака, после церковного церемониала‑вещи и деньги,
3) после брачного праздника, когда жених и невеста входят в «арагаст», т.е. в спальню, жених давал невесте «беранбацук», то есть какие‑либо драгоценности, чтобы она соизволила говорить с ним.
Но все это, а также и подарки, которые родители жены дают своему зятю, имеет условный характер и зависит от состоятельности сторон. Брак для большинства населения – это в первую очередь сожительство и общее ведение хозяйства, а «дар» и «ожит» – это средства, идущие в помощь супругам.
Следует в заключение отметить, что вопрос о браке среди древних, армян все еще остается не вполне выясненным. Проф. X. Самуэлян пытается выяснить эволюцию брачных форм в Армении. Он считает, что брак похищением и покупкой существовал в Армении в условиях патриархальной семьи, где женщина, являясь рабочей силой, принадлежала мужу как его собственность. Против брака похищением боролась церковь. Например, церковный собор в Вагаршапате 326 г. считал брак похищением недействительным. О том, что похищение практиковалось, хоть и в форме пережитка, свидетельствуют те запретные нормы, которые устанавливались даже в XII – XIII вв. Эти пережитки, согласно этнографическим данным, замечаются среди армян вплоть до XIX в. То же самое проф. X. Самуэлян утверждает и о браке в форме покупки жены. При этом он ссылается на известную XXI новеллу Юстиниана, утверждающую, что в Армении в VI в. практиковалась покупка жены. Однако проф. X. Самуэлян приходит к заключению, что обычай покупки жены со временем изжил себя и превратился в обычай приношения подарка жене. Относительно же выкупа и приданого он считает, что эти институты первоначально существовали одновременно и что приданое равнялось той сумме, которую вносил жених в виде выкупа. Однако институт приданого (ожита) постепенно вытеснил институт выкупа.
Таким образом, мы видим, что брак в форме похищения или же покупки жены оставался пережитком старого обычая. Закон, после принятия армянами христианства в 279 г., всегда преследовал и похищение, и покупку.
А.Г.Сукиасян. История Киликийского армянского государства и права (XI ‑ XIV вв.) Ереван, 1969.