Прежде чем мы поведем речь о целенаправленном процессе выдавливания армян из Нагорного Карабаха, разными темпами осуществлявшегося в течение всего советского периода, необходимо представить себе, что представлял из себя этот край до 1918 года.
Именно этот год стал временем возникновения карабахского конфликта вследствие распада Российской империи, вторжения в Закавказье турко-германских войск и создания ими на обломках закавказских губерний марионеточного государственного образования, названного «Азербайджаном» по имени северной Персидской провинции, - в целях последующей аннексии последней и прямого выхода в Среднюю Азию. Здесь мы должны напомнить, что территория Нагорного Карабаха в целом намного больше той территории, на которой в 1923 году была создана Автономная область Нагорного Карабаха в ее куцых границах. Ведь последние было поручено определить АзЦИКу, то есть прямому наследнику правительства АДР, всего за какие-то пару лет до того принимавшего все вообразимые и невообразимые усилия для закабаления армянского Нагорного Карабаха и физического уничтожения его населения. В июле 1921 г., когда решением Кавбюро ЦК РКП/б/ Нагорный Карабах был передан новосозданной Азербайджанской ССР, не существовало никаких границ, - ни НКАО, ни границ между Советскими Арменией и Азербайджаном.
В Российской империи границы губерний и уездов проводились в целях удобства управления, кроились, исходя лишь из определенной численности населения в административной единице. В короткий же период фактической независимости закавказских государств границы между ними так и не были определены и установлены из-за территориальных конфликтов. И прежде всего из-за претензий турецкого сателлита «Азербайджанской Демократической Республики» на значительные территории, населенные армянами. В начале 1920-х, когда партийные инстанции российских большевиков решали дальнейшую судьбу Нагорного Карабаха, они оперировали такими понятиями, как «нагорные части» тех уездов Елизаветпольской губернии, территории которых в целом вмещали в себя Нагорный Карабах. То есть исходили из географического единства Нагорного Карабаха. Точно так же в документах, в том числе и политических, относящихся к 1918-1920 гг., - то есть, когда карабахский вопрос вышел на мировую арену в качестве территориального спора между образовавшимися на территории бывшей Российской империи Арменией и Азербайджаном, - использовались такие термины, как Армянский или Нагорный Карабах.
Так, в записке карабахского армянского Национального совета об историко-географическом, политическом и социально-экономическом положении Карабаха, представленной им 5 мая 1919 году командованию английских войск в Закавказье, говорилось: «Армянский, или Нагорный Карабах обнимает собой всю горную область к востоку от озера Севан (Гокча), окаймленную с севера и юга Гянджинским хребтом, спускающимся к долине реки Аракса. Хотя с востока Нагорный Карабах примыкает к обширной степи, носящей название Карабахской, но она представляет собой совершенно обособленный в географическом отношении мир, поэтому и может быть легко выделена и присоединена к своей родной среде, т.е. к Кура-Араксинской равнине, продолжением которой и является она. Армянский Карабах в топографическом, орографическом и физическом отношениях составляет одно неразрывное целое с горными массивами, тянущимися к западу от Гокчинского озера вплоть до Александропольской равнины. Это – природа высокого армянского плато, которое накладывает одинаковый отпечаток на жизнь всей этой обширной страны, создает одинаковые условия для экономической и культурной жизни».
5 июля 1921 года Нагорный Карабах полностью, в своих историко-географических границах был передан Азербайджанской ССР волюнтаристским решением Кавбюро ЦК РКП(б) с предоставлением ему «широкой областной автономии с административным центром в городе Шуше». Однако потребовалось два года переписки, дрязг и скандалов, прежде чем под сильным давлением Заккрайкома и ЗакЦИКа – руководящих органов ЗСФСР или Закфедерации, объединявшей в 1922-1936 годах три союзные республики Закавказья, - власти АзССР предприняли хоть какие-то реальные шаги по созданию автономии в Нагорном Карабахе. Выглядело это так. 4 ноября 1921 г., 20 марта и 18 сентября 1922 г. Закрайком обращал внимание руководителей АзССР на необходимость претворения в жизнь постановления о создании автономии Нагорного Карабаха.
14 декабря 1922 года Заккрайком принял новое специальное постановление о претворении в жизнь решения об автономии Нагорного Карабаха. С этой целью был избран специальный комитет по делам Нагорного Карабаха при СНК АзССР в составе Кирова, Мирзабекяна и Каракозова. 22 декабря 1922 года Союзный Совет Закфедерации принял соответствующее постановление об ускорении оформления автономии Нагорного Карабаха. Однако руководство АзССР и на этот раз проигнорировало решение 10 марта Заккрайком еще раз потребовал от руководства АзССР незамедлительно решить вопрос об автономии Нагорного Карабаха с центром в Шуше. В ответ на что Нариман Нариманов и иные руководители АзССР из числа местных национал-большевиков состряпали версию об «опасности угнетения азербайджанских тюрок армянами в Азербайджане». Они распространили ее на XII съезде РКП(б) через Карла Радека, известного своими протурецкими и антиармянскими взглядами. Именно Радек работал в Германии с младотурками, а после их бегства из Стамбула организовал переезд в Советскую Россию фактического главы триумвирата младотурок и бывшего военного министра Османской Турции «революционера» Энвера-паши.
Версию Нариманова Радек преподнес на одном из заседаний съезда 24 апреля 1923 года, однако поддержки не получил. Более того, «нарвался» на ответ Иосифа Сталина, который, касаясь заявлений Радека, сказал: «…чтобы в чужом государстве меньшинство угнетало людей большинства, - таких неестественных вещей никогда не бывало». Однако дело с автономией с места не двигалось. Представитель Заккрайкома в Нагорном Карабахе Сурен Шадунц многократно обращался к руководству Закфедерации по поводу саботирования АзЦИКом вопроса автономизации Нагорного Карабаха. Так, в своем письме от 13 июня 1923 года он писал: «Приведенные факты… достаточно наглядно говорят, что оставить эту страну в пределах Азербайджана при том отношении, какое было до сих пор, нельзя, поэтому я полагаю, что эта автономная область должна быть связана непосредственно с Заксовнаркомом». При этом характерно, что сам Шадунц, будучи армянином по национальности, прежде всего был ярым «интернационалистом-ленинцем», ранее выступавшим против включения Нагорного Карабаха в состав ССР Армении. Более того, он был противником включения в состав советизированной Армении и Зангезура.
Обо всем этом он вновь писал и в вышеупомянутом письме от 18 июня 1923 года: «Я нахожу, что Зангезур совершенно оторван от Армении, и никакой связи с ней не имеет… Я нахожу, что для правильного разрешения национального вопроса как в Карабахе, так и в Зангезуре и для экономического возрождения этой страны (Карабаха и Зангезура) необходимо выделить Нагорную часть Карабаха вместе с Зангезуром в одну автономную единицу». Мнение Шадунца о непосредственном подчинении Нагорного Карабаха руководству Закфедерации, естественно, было проигнорировано. Под давлением Закфедерации, 7 июля 1923 года АзЦИК своим Декретом провозгласил автономию на «Армянской части Нагорного Карабаха». Для претворения декрета в жизнь была образована комиссия. Но дальше издания Декрета и образования комиссии в АзССР идти не спешили. Пришлось Заккрайкому ВКП(б) снова телеграфно запросить Баку: а где же «продекретированная» автономия? 17 апреля 1924 года Президиум ЦК АКП(б) собрался на очередное заседание, «смело» признал работу комиссии по разрешению вопросов, связанных с выделением Нагорного Карабаха в автономную область, неудавшейся и постановил образовать новую комиссию по данному вопросу. Лишь по ее предложению 26 ноября 1924 года в Баку было декретировано «Положение об Автономной области Нагорного Карабаха».
Однако и тут партийцы из Заккрайкома проявили непоследовательность и пошли на уступки националистам. «Дожав» власти АзССР до создания автономии Нагорного Карабаха, Заккрайком поручил провести границы автономии АзЦИКу. То есть фактически пустил лису в курятник, предоставив националистической верхушке азербайджанских тюрок возможность кромсать территорию Нагорного Карабаха в соответствии с их аппетитами и фантазией, столь кроваво проявившимися в 1918-1920 гг.. Таким образом, в ходе создания в 1923 году автономии в аннексированном Нагорном Карабахе значительная часть НК не была включена в автономию и осталась за ее пределами. В юридических документах и этот факт получил свое наглядное отражение. Известно, что в 1923-1936 гг. область официально называлась не НКАО (Нагорно-Карабахская автономная область), а АОНК, что расшифровывалось как «Автономная область Нагорного Карабаха». О чем свидетельствует и само название декрета АзЦИКа от 7 июля 1923 года «Об образовании Автономной области Нагорного Карабаха».
Тем самым смысл первоначального названия, АОНК - в том, что автономная область создана на части территории Нагорного Карабаха. Последующее же название – НКАО, или Нагорно-Карабахская автономная область, низводило территорию всего Нагорного Карабаха до административных границ этой самой автономии. В 1923 году была создана Автономная область Нагорного Карабаха из частей дореволюционных Джеванширского, Шушинского и Карягинского уездов, изначально площадью в 4,59 тыс. кв. км. В более поздних изданиях площадь АОНК указывалась равной 4,2 тыс. кв. км. В поздних же советских изданиях площадь НКАО традиционно указывалась – 4,4 тыс. кв. км. В автономную область не вошли не только большинство исконных историко-географических частей Нагорного Карабаха, но даже и почти половина населенных исключительно армянами территорий края. Фактически, при создании Автономной области Нагорного Карабаха АзЦИКом было в далеко идущих целях использовано прошлое, времен позднего персидского владычества в Закавказье административно-территориальное деление. Известно, что в те времена Нагорный Карабах, географически представляющий собой горы и предгорья Малого Кавказа, был разделен между двумя административными единицами, - ханствами шахской Персии. Большая часть края входила в Карабахское ханство, образовавшееся в 1750-х гг. на основе пяти меликств (княжеств; название «меликство» происходит от арменизированного арабского слова «малик» - т.е. царь) армянской провинции Арцах.
Эти меликства, которые занимали территорию от Аракса на юге до притока Куры Кюрак-чая на севере, именовались поочередно с юга на север: Дизак, Варанда, Хачен, Джраберд и Гюлистан. Еще в XYII веке они образовали союз, наподобие конфедерации швейцарских кантонов, и были известны в исторической литературе под названием Хамса, то есть «пятерица», от арабского же слова «хамс» - пять. Меньшая, северная часть Нагорного Карабаха входила в состав Гянджинского ханства, в которой также существовало несколько небольших армянских княжеств-меликств, которые, в отличие от меликств «Хамсы», подчинялись не напрямую Шахскому двору, а его наместнику – беглярбеку - в лице хана Гянджи (арм. - Гандзак). Получив от Закавказского крайкома право самолично устанавливать границы автономного Нагорного Карабаха, националисты из АзЦИКа, «автономизировали», по сути, сильно урезанные территории четырех «меликств Хамсы» - Дизака, Варанды, Хачена и Джраберда. Территория пятого из меликств «Хамсы» - Гюлистана вначале, как и большинство территорий севера Нагорного Карабаха, вошла в Гянджинский уезд, а впоследствии была выделена в отдельный (Шаумянский) район АзССР. По сути дела, ЦИК АзССР, которому было поручено определить границы автономии, разрезал край на две части по Мравскому (Муровдагскому) хребту: армянские районы южнее хребта в урезанном виде вошли в состав АОНК, а все, что было севернее – просто включено в состав АзССР.
В связи с этим изначально абсурдны утверждения азербайджанской пропаганды о том, что «границы области были определены таким образом, чтобы обеспечить большинство армянского населения». Ведь армяне так и так составляли подавляющее большинство в Нагорном Карабахе, поэтому непонятно, как насильственное отрезание от края его северных районов с практически однородным армянским населением могло «обеспечить большинство армянского населения»? Тем более, после уничтожения армянского большинства столицы края Шуши, которая после 1920-го стала практически исключительно тюркской, и район которой продолжал стремительно тюркизироваться при большевиках… Севернее же Мравского хребта вне пределов автономной области Нагорного Карабаха остались территории с почти 100-тысячным армянским населением, ранее составлявшие единое этнокультурное целое с остальными районами края и являвшиеся частью общей системы обороны горного армянского края в период противостояния турко-азербайджанской агрессии 1918-1920 гг.
В зависимости от политической конъюнктуры официальная пропаганда Баку и союзнические ей силы в разные периоды карабахского кризиса то «расширяли», то «сужали» границы Нагорного Карабаха. То есть от утверждений, что Нагорный Карабах равнозначен НКАО, переходили к рассуждениям о том, что последняя - лишь часть края, который-де нельзя разделить. В этом плане представляет интерес статья кандидата технических наук Александра Скибицкого «Карабахский кризис: чтобы выйти из тупика, нужно знать прошлое», которая была опубликована в феврале 1991 года в еженедельнике «Союз», приложении к газете «Известия». В ней автор, отражая точку зрения руководства АзССР, утверждал, что будто бы в начале 1920-х Нагорный Карабах был поделен между Арменией и Азербайджаном, так что ни о какой односторонней «несправедливой» передаче края Азербайджану речи идти не могло. А.Скибицкий, между тем, делал важное уточнение относительно того, что же есть Нагорный Карабах, полностью совпадающее с приведенным выше, хотя и делал это совершенно с противоположными целями: «…Достаточно было вроде бы «невинной» трансформации на картах и географических атласах, а возможно, и в печати (уже с начала 30-х годов) первоначального наименования «Автономная область Нагорного Карабаха» в несколько иное – «Нагорно-Карабахская автономная область», что, по сути, не одно и то же. Если в первом варианте наименования перед нами явным образом лишь часть Нагорного Карабаха, лишь его Автономная область, то в преобразованном наименовании перед нами область, именуемая Нагорным Карабахом», т.е. Нагорный Карабах в целом». Публикация в еженедельнике «Союз» случилась в период, когда власти АзССР с помощью союзных сил МВД и Советской Армии, казалось, были близки к тому, чтобы навсегда сломить сопротивление карабахских армян и окончательно вытеснить их из края. В то время, и в тех условиях использование вполне справедливого тезиса о том что «НКАО не есть весь Нагорный Карабах» было вполне оправданно с точки зрения политических интересов официального Баку.
Более того, автор явно не случайно «включил» в состав Нагорного Карабаха и соседний с ним Зангезур, что вполне в духе времени отражало претензии и надежды официального Баку на захват силами союзных войск этой территории АрмССР, в прямом смысле ставшей клином на пути пантюркистских амбиций руководителей позднесоветского Азербайджана. Однако времена, как говорится, меняются, и в последующем к теме границ Нагорного Карабаха в Баку перестали обращаться. Ведь в апреле 1993 года Армия обороны Нагорного Карабаха установила контроль над Лачинским, Кельбаджарским районами, а в августе того же года - над Кубатлинским районом бывшей АзССР, которые географически являются частью Нагорного Карабаха. Теперь уже карабахская сторона стала обращаться к аргументу о территориальном единстве Нагорного Карабаха, чьи границы, - после последовавшего еще в советское время, в ноябре 1991 года, решения Верховного Совета Азербайджанской Республики о ликвидации НКАО, - стали уже совершенно неопределенными! Характерным с этой точки зрения является название и подзаголовок статьи, опубликованной в «Независимой газете» экспертами делегации НКР на переговорах по урегулированию Рубеном Заргаряном и Арсеном Мелик-Шахназаровым: «Горы, ждущие воссоединения. Лачино-Кельбаджарский регион был и остается неотъемлемой частью Нагорного Карабаха, полагают в Степанакерте». Посему и азербайджанская пропаганда более не возвращалась к этой теме, предпочитая говорить лишь о «неразрывной связи Верхнего и Нижнего Карабаха как единой и неотъемлемой части Азербайджана».
Любопытна и история с так называемым «Красным Курдистаном», - просуществовавшей лишь несколько лет «таинственной» автономией курдов в Лачино-Кельбаджарском регионе, расположенном между АОНК-НКАО и Советской Арменией. При создании на территории Нагорного Карабаха Автономной области Нагорного Карабаха, в тот же день с декларацией об образовании АОНК, 7 июля 1923 года в Азербайджане было объявлено о создании самостоятельного Курдского уезда («Красного Курдистана»). При этом сообщалось, что его границы будут определены после установления границ автономного Нагорного Карабаха. Между тем, вплоть до 1929 года, когда «Красный Курдистан» был упразднен, его границы так и не были зафиксированы ни на одной из изданных карт, равно как и ни в одном решении ЦИК АзССР. Как писал А.Букшпан в изданной в 1932 году в Баку книге «Азербайджанские курды», «постановление, должно быть, вследствие неутверждения вышестоящими органами не было реализовано немедленно». Автор книги писал также, что, рассматривая разрозненные материалы, относящиеся к районированию Азербайджана 1923 года, он не смог, несмотря на все свои попытки, разыскать «всего дела районирования». Несмотря на то, что формальным центром уезда была деревенька Абдалляр, переименованная в 1923 г. в Лачин, практически все учреждения «Красного Курдистана», за неимением в уезде сколько-нибудь пригодных городских зданий и помещений, находились в Шуше.
Там же издавалась и газета «Красный Курдистан». Наконец, одновременно с упразднением Курдского уезда было объявлено, что составлявшие его территории (в последующем, в 1930-1980-е гг. - Кельбаджарский, Лачинский, и частично Кубатлинский районы АзССР) стали отдельными административными единицами АзССР. При этом часть территории АОНК, которая граничила с Арменией, была «под шумок» выведена из состава автономии и включена в состав образованного позднее Лачинского района АзССР. Именно так автономная область Нагорного Карабаха стала анклавом. Таким образом, в результате манипуляций Баку с Курдским уездом или «Красным Курдистаном» курды лишились своей недолго существовавшей автономии, а нагорно-карабахская армянская автономия - общей границы с советской Арменией. А после Второй мировой войны райцентр Лачин (построенный на шоссейной дороге близ курдской деревни Абдалляр и вскоре поглотивший ее) стал стремительно расти за счет переселения сюда азербайджанцев с низин. Сами курды были достаточно быстро, всего за какие-то два поколения, практически полностью ассимилированы.
Этому способствовала не только религиозная общность курдов с азербайджанскими тюрками, но и сознательное противодействие властей АзССР робким попыткам отдельных энтузиастов-большевиков привить курдам грамоту на родном языке. На странице 79 вышеупомянутой книги «Азербайджанские курды» А.Букшпана содержится весьма примечательный пассаж: «Первый курдский букварь нами был составлен в 1924 году и представлен в Наркомпрос АзССР, но… там же и погиб. Бывший профессор Аз. Гос. Университета Жузе в своем контрреволюционном выступлении, сделанном им в декабре 1930 года в связи с обсуждением курдского вопроса отделением Ближнего Востока АзГосНИИ, заявил, что англичане многое сделали для курдов в Ираке (что привлекает туда курдов из Турции), но наряду с этой гнусной ложью и клеветой, которой обливал гражданин Жузе национальную политику советской власти, обнаглевший классовый враг говорил классовую правду, отмечая среди своей гнусной клеветы отсутствие в то время в Азербайджане курдской школы на родном языке».
Мелик-Шахназаров А.А. Нагорный Карабах: факты против лжи. М., 2009.