О существовании взаимосвязи между наркобизнесом и вооруженными конфликтами известно лишь из немногочисленной литературы по этой теме. Вместе с тем, конфликты и наркотрафик, являясь разными явлениями и имея различную природу, вступают в определенное взаимодействие. Наркобизнес стал одним из «внутренних» источников финансирования «экономики войны», которую можно определить как производство, мобилизацию и распределение экономических ресурсов, необходимых для поддержания вооруженной борьбы. Средства, полученные от реализации наркотиков, используются также для финансирования транснациональных террористических сетей в условиях глобализации.
На примере Карабахского конфликта мы имеем случай, когда конфликт становится мощным стимулом для наркобизнеса в ходе вооруженного противостояния и на последующем этапе конфликта.
Главным источником наркотрафика в Азербайджан и главным фактором превращения Азербайджана в транзитную страну для перевозки наркотиков в Европу и в Россию стало привлечение в конфликтную зону сотен афганских моджахедов, с которыми азербайджанские представители вступили в деловые связи для налаживания переброски наркогрузов, в частности, опиума и героина из Афганистана. В конфликтных зонах торговля наркотиками была весьма прибыльным делом и порой сумма, полученная за военные услуги, не выдерживала никакого сравнения с суммой, полученной от реализации наркотиков.
Следует заметить, что Г. Хекматиар, во многом в силу внешней поддержки (в основном от ЦРУ и пакистанской разведки), стал основным поставщиком героина на мировой рынок. В тесном сотрудничестве с пакистанской разведкой он контролировал шесть лабораторий по производству героина в Кох‑и‑Султане в провинции Балуджистан. Заметим, что только за период с 1992 по 1995 гг. в Афганистане производилось от 2200 до 2400 тонн наркотиков ежегодно. Начиная с 1991 года, группировка Хекматиара в поисках новых источников и средств стала специализироваться на производстве героина и контролировала более 86 полевых лабораторий.
Вскоре был организован слаженно действующий маршрут наркотрафика по странам так называемого «Золотого полумесяца», включающий Афганистан, Пакистан, Иран, Турцию и Азербайджан. В наркотрафик в Европу были вовлечены политические лидеры этих стран, вплоть до уровня первых лиц.
Среди этих стран Турция остается ключевым государством, обеспечивающим транзит в Европу и Америку героина, производимого в странах «Золотого полумесяца». Сам процесс наркотрафика контролируется силовыми структурами Турции, в частности, сотрудниками службы национальной безопасности – MIT, вплотную вовлеченными в наркотрафик вследствие антитеррористической кампании против курдов на востоке страны. В турецкой прессе появлялись разоблачающие публикации о взаимных обвинениях двух силовых ведомств: MIT‑ службы национальной разведки и Главного управления жандармских войск министерства внутренних дел Турции в участии сотрудников обоих ведомств в международном наркотрафике. В частности, в одном докладе MIT говорилось, что конкурирующее ведомство «изготовило фальшивые документы для полицейских и дипломатические паспорта для членов конкретных групп для их деятельности в Германии, Голландии, Бельгии, Венгрии и в Азербайджане для наркотрафика под видом антитеррористической деятельности». В свою очередь, глава Главного управления жандармских войск МВД Турции Ханефи Авджи предъявил список вовлеченных в наркотрафик сотрудников MIT.
Турецкие военные, участвовавшие в карательных операциях против РПК, тоже были вовлечены в наркотрафик. Наркотрафик стал даже причиной выяснения отношений между турецкими военными вплоть до устранения конкурентов среди армейских чинов. Так после убийства Джема Эрсевера, майора контрразведки турецкой армии, ответственного за специальные операции турецкой разведки, Совет безопасности Турции и высшие военные чины были озабочены тем, чтобы «эти вовлечения, как следствие акций в Анатолии и на тюркоязычных территориях (Кавказ, Центральная Азия, Балканы) не заразили турецких военных вирусом коррупции». В западных источниках говорилось о прямой связи между участием турецких военных «в кавказских войнах» в качестве военных советников и приобретенным опытом в наркобизнесе.
По мнению французского исследователя М. Жего, война в Восточной Анатолии способствовала расцвету теневой экономики вообще и наркобизнеса в частности. Если в 1970‑х годах Турция рассматривалась лишь как перевалочный пункт для наркотранзита, то к концу тысячелетия она приобрела статус производителя и экспортера героина. Повсюду на территории Турецкого Курдистана возникли подпольные лаборатории по его переработке, а единственной подлинной причиной соблюдения прекращения огня воюющими сторонами (отрядами РКП и правительственными войсками) была необходимость обеспечить беспрепятственное прохождение конвоев с товаром через так называемый «героиновый треугольник» (Юксекова, Ван, Хаккари). По оценкам «American Drug Enforcement Agency», ежегодно через Турцию проходит наркотиков на сумму около 50 млрд. долларов.
Как было отмечено выше, ключевую роль в организации и переправке афганских моджахедов в западном направлении играл Пакистан, точнее, пакистанская Межведомственная разведка, уже с весны 1994 года непосредственно вовлеченная в активную поддержку джихада в Чечне. Именно в это время поддерживаемые пакистанцами талибы начали мощное наступление против Северного альянса, чтобы обезопасить каналы переправки героина с территории Афганистана, что впоследствии предоставило возможность финансировать чеченских боевиков. Одновременно Исламабад предпринял шаги с целью гарантировать продвижение потока наркотиков и укрепить отношения между чеченцами и афганцами, поддерживаемыми Пакистаном. Для расширения прямых контактов между пакистанскими спецслужбами и чеченским руководством к этому процессу были подключены структуры «Хезб и‑Ислами» Г. Хекматиара.
Лаборатории по производству морфина и героина действовали на севере Афганистана, вдоль границ со странами Центральной Азии – на территориях, контролируемых Северным альянсом, хотя наиболее значительный объем переработки афганского опия приходился в основном на Пакистан и Турцию. Одна из веток наркотрафика из Центральной Азии в Турцию проходила через Южный Кавказ.
Еще во время карабахской войны связи азербайджанских военных с афганскими наемниками позволяли получать наркотики, привезенные из Афганистана. Бывший канадский дипломат Питер Дейл Скотт не отрицает возможное участие американских инструкторов и вербовщиков афганских моджахедов для войны в Карабахе в наркотранзите, когда героин уже начал протекать в Чечню через Баку, Россию и даже Северную Америку. Более того, П. Скотт считает, что операция по переброске афганских моджахедов в Азербайджан частично покрывалась доходами, вырученными от продажи афганского героина.
По утверждению П. Скотта, содействие элементам, близкостоящим к «аль‑Каиде», со стороны США, особенно в Азербайджане и Косово, привело к резкому возростанию потока героина в Западную Европу и США.
Использование наркодоходов в экономике войны для Азербайджана не было новшеством. Еще в конце 1992 г. в Москве были обнаружены 184 лаборатории для получения героина, владельцами которых оказались азербайджанцы, «которые вырученные от продажи деньги покупали оружие для доставки в Азербайджан и последующего использования в войне в Карабахе.
К середине 1990‑х территория Азербайджана стала одним из основных транзитных путей международного наркотрафика. Республика оказалась стратегическим коридором на пути наркотранзита из Афганистана в Россию и затем в Европу. Следует отметить, что территория Азербайджана использовалась для этой цели еще в советские времена, пропуская наркогрузы из Центральной Азии.
Случай Азербайджана, как страны, используемой для наркотранзита, отличается от других по нескольким параметрам. Во‑первых, наркобизнес в этой стране был налажен на уровне государственных лиц республики и одним из главных следствий этого стало привлечение афганских наемников в зону карабахского противостояния. В результате были установлены конкретные бизнес‑связи между афганскими и азербайджанскими лидерами, в том числе – среди государственных чиновников. Во‑вторых, вследствие чеченского конфликта и налаживания наркоперевозок в Чечню, Азербайджан оказался страной‑донором, одновременно пропуская наркогрузы через свою территорию. Этому в немалой степени способствовали и вовлечение чеченских лидеров в наркобизнес, и наркотранзит через Чечню вследствие налаженных связей чеченских лидеров с афганскими исламскими радикалами, и получение «гуманитарной помощи» в виде наркотиков.
В‑третьих, наркобизнес и наркотрафик получили новые импульсы после появления в Азербайджане крупных нефтяных компаний по транспортировке азербайджанской нефти. Немалую долю в развертывании наркотранзита через Азербайджан сыграли также турецкие спецслужбы и армейские круги, вплотную замешанные в наркотрафике в Европу. Достаточно сказать что, заместитель министра внутренних дел Азербайджана Р. Джавадов – главный переговорщик с афганским руководством в вопросе привлечении моджахедов в зону карабахского противостояния – являлся владельцем нарколабораторий в Сумгаите и в других районах Азербайджана и контролировал наркотрафик из Афганистана. Именно в Сумгаите афганский опиум перерабатывался в героин перед транспортировкой в Турцию членами азербайджанских «Серых волков».
Абдулах Чатлы, который был вовлечен в международный наркотрафик и не раз осужден за подобную деятельность в Европе, пользуясь покровительством властей Турции, тесно сотрудничал и с азербайджанскими политиками не только в сфере наркобизнеса, но и в попытке покушения на Г. Алиева с целью захвата власти более протурецки настроенной политической группировкой. Турецкие правые оказались в центре внимания после этого покушения, главным образом ‑организация «Серые волки», активно занимающаяся наркобизнесом. Сам А. Чатлы имел тесные связи с этой организацией и одновременно являлся действующим агентом турецких спецслужб. Именно он наладил сеть производства героина в Азербайджане, в частности, в Нахиджеване, для его транспортировки в европейские страны. Нахиджеван превратился в перевалочную базу для последующей переправки опиума в турецкие лаборатории. Не исключено, что именно этот тандем был заинтересован в устранении Г. Алиева, а часть вырученных от наркотрафика денег правительство Турции направило на приобретение оружия и боеприпасов для чеченских и боснийских группировок.
Таким образом, наркобизнес занял устойчивое место в экономике карабахской войны и являлся весомым фактором в попытках турецкой стороны установить в Азербайджане приемлемый для себя режим.
Впрочем, другой известный военный деятель современной истории Азербайджана – бывший премьер‑министр Сурет Гусейнов тоже был вовлечен в наркотрафик и владел так называемым «гянджинским картелем». Гянджинские нарколаборатории были плотно прикрыты благодаря родственным связям их владельцев с властями республики, в том числе в силовых министерствах. Примечательно, что еще во время войны в Карабахе по настоянию С. Гусейнова из тюрем были освобождены более 700 осужденных за особо тяжкие преступления под тем предлогом, что они должны принимать участие в боевых действиях. Эти люди, имевшие склонность к употреблению наркотиков, были распределены мелкими группами среди воюющих частей. Группы наркодельцов, связанные с окружением полковника С. Гусейнова, организовали массовую продажу наркотических веществ в национальной армии Азербайджана.
Демоян Гайк. Турция и Карабахский конфликт в конце XX – начале XXI веков. Историко‑сравнительный анализ. – Ер.: Авторское издание, 2006.