Реальная картина экономических взаимоотношений между АзССР и армянской автономией Нагорного Карабаха напоминала скорее эксплуатацию ненасытной метрополией бесправной колонии, нежели отношения между советской социалистической республикой и входящей в ее состав советской же автономией, предусмотренной Конституцией СССР. Весьма кратко, но вполне наглядно характеристика такого рода отношений содержалась в выступлении новоизбранного (естественно, не без согласия Москвы) первого секретаря Нагорно-Карабахского обкома компартии Генриха Погосяна на заседании Президиума Верховного Совета ССР 18 июля 1988 года. Это мероприятие в записи затем практически полностью было показано по Центральному советскому телевидению.
То есть, советские люди впервые с начала «событий в НКАО и вокруг нее» получили возможность из первых рук услышать о тех самых проблемах, которые, в соответствии с официальной точкой зрения, будто бы и стали причиной массовых выступлений карабахцев. В выступлении Генриха Погосяна, в частности, говорилось: «…Никаких экономических связей между Нагорным и низменным Карабахом не существует. Есть очень сильно выраженная, очень четкая зависимость Нагорного Карабаха от всего Азербайджана в целом. Нагорно-Карабахская автономная область на сегодня не имеет своего мукомольного завода, не имеет своего комбикормового завода, не имеет своего завода железобетонных изделий, не имеет своего домостроительного комбината… Мы же… как высшую милость принимали мелочные подачки в виде архаичных фабричек, отрезка рельсовых путей или попутно доставшегося нам от магистрали «Евлах-Нахичевань» газа. Между тем ежегодные отчисления области в бюджеты всех инстанций составили в среднем на год 91 млн. рублей. Бюджет же самой области – 42 миллиона, или 46 процентов от отчислений, так что мы подарков не получали.
Кстати, как утверждают иные, и нахлебниками никогда не являлись. Область производит на душу населения: мяса 67 килограммов против 27 килограммов по республике, молока – 320 кг против 155 кг. Дотациями мы не пользуемся, наоборот, поставляем в республиканский фонд эти важнейшие виды продукции». Азербайджанская пропаганда с февраля 1988-го и по сей день утверждала обратное: дескать, НКАО в составе АзССР развивалась даже лучше, чем другие районы этой советской социалистической республики. Эти голословные утверждения мало чем подтверждались, либо основывались на лживой статистике. Ведь в советское время, особенно в период пребывания у руля власти в АзССР генерала КГБ, первого секретаря ЦК КП Азербайджана Гейдара Алиева, в Баку собаку съели на разного рода приписках и фальшивых рапортах о новых экономических успехах.
В соответствии с укоренившейся в Баку практикой возвеличивания мифических успехов республики, - в духе известной фразы Леонида Брежнева «широко шагает Азербайджан!», - колоссальные приписки и извращение реальной ситуации распространились и на Нагорный Карабах. Тем более, что словесная шелуха в данном случае была призвана замаскировать политику экономического удушения, проводимую Баку в отношении армянской автономии. Известный в Карабахе краевед, историк Шаген Мкртчян, автор ряда книг по истории и культуре Арцаха, в свое время написал работу «Нагорный Карабах. Анатомия совершенного Азербайджаном геноцида», которая в 2003 году была переиздана в Степанакерте в переводе на русский язык. Книга посвящена дискриминационной политике властей АзССР в отношении Нагорного Карабаха на протяжении 65 лет нахождения края в составе этой созданной большевиками советской республики. Ш.Мкртчян лично стал свидетелем насаждавшейся в АзССР лжи относительно реального экономического развития НКАО в советский период.
«Сделанного в НКАО за советские годы, особенно на фоне других краев и областей советской страны, было так мало, что руководителям автономной области и их патронам оставалось только во весь голос кричать о запланированных с пропагандистскими целями, но так и не выполненных делах. … Для того, чтобы скрыть абсолютную отсталость области, представить ситуацию в приукрашенных тонах, приводились сравнения с показателями 1923 года, которые фактически равнялись нулю. Почему для сравнения надо было приводить именно 1923-й, а не принятый повсеместно самый благополучный дореволюционный – 1913-й год? В конце концов, критерием экономического развития Закавказья, в том числе и Азербайджана, является именно 1913-й год. В конце 1969 г. по поручению обкома партии я написал и сдал в издательство «Азербайджан» рукопись путеводителя «Нагорно-Карабахская автономная область».
Для сравнения промышленного роста я также привел показатели 1913 года. К 1969 г. рост получился так себе – в 3,8 раза. Это примерно в 15-20 раз ниже показателей в целом по СССР, АзССР и АрмССР. Редактора-издатели, по указке сверху, вычеркнули из рукописи множество данных, в том числе и показатель об экономическом росте в 3,8 раза. Они также потребовали, чтобы все сравнения я проводил с 1923 годом. Я, по понятным причинам, отказался. Они тут же «выяснили», что «в 1969 году валовой внутренний продукт области по сравнению с 1923 годом вырос в 215 раз, а по сравнению с 1940 – в 4,5 раза». Хотя, судя по ситуации, господствовавшей тогда в индустрии области, вряд ли можно было поверить в реальность этих цифр.
Безусловно, 215 – это внешне очень хороший результат, но он не содержит в себе ничего путного, ибо получен он в сравнении с однозначным числом 1,4. А если провести параллель с показателем 1913 года, получатся те самые жалкие 3,8. Обнародовать эту цифру сочли неудобным и категорически воспретили ее где-либо использовать, ибо она никак не вклинивалась в лживые официальные данные». Здесь уместно напомнить, что до большевистского переворота 1917 года край весьма успешно развивался. Основой его индустрии были несколько десятков шелкомотальных, шелкокрутильных и шелкоткацких фабрик, раскиданных по карабахским селам и дававших работу нескольким тысячам работников, среди которых было много женщин. Существовали также винокурни, заводики по производству кирпича, черепицы, иных стройматериалов, лесопильни и цеха по деревообработке, маслобойни и сыроварни.
Карабахский шелк традиционно ценился в России и за рубежом, а продукция карабахских производителей неоднократно занимала призовые места на различных престижных ярмарках. Широко известен тот факт, что в конце 1890-х в ходе очередной Нижегородской ярмарки большая партия Гадрутского шелка была закуплена Францией; из этого шелка были пошиты занавеси для Елисейского Дворца в Париже. Показателем заинтересованности правительства Российской империи в этом регионе Закавказья служит и тот факт, что в 1910-х годах в короткое время была построена и фактически введена в строй узкоколейная железная дорога Евлах-Шуша, отмеченная практически на всех картах 1920-х годов. Она была проложена по весьма сложному предгорному рельефу, особенно на участке от нынешнего Степанакерта до предместий Шуши, где перепад высот составляет до 600 метров на какие-то 6-7 км прямой дистанции. Дорога эта уже была реально построена к 1914 году, и по ней даже началось движение составов, но официально она еще не считалась вступившей в строй.
Это ведь много позже Байкало-Амурскую железнодорожную магистраль (БАМ) с помпой открыли, а потом «доделывали» на протяжении десятилетий, так что и до сих пор не доделали. Прадед автора этой книги, уроженец Шуши Самсон Осипович (Овсепович) Мелик-Шахназарянц по окончании Шушинского реального училища без экзаменов поступил в Политехнический университет в Лозанне, где учился на инженера-конструктора железнодорожных сооружений. Тогда Швейцария по праву считалась мировым лидером в строительстве железных дорог в горных условиях и первой страной, построившей высокогорную разветвленную железнодорожную сеть. Потому и многие россияне проходили обучение в альпийской республике в преддверии реализации планов прокладки новых путей сообщения в горных регионах Российской империи.
Прадед участвовал в проектировании и строительстве узкоколейки Евлах-Шуша. Со слов моего деда, Зарэ Самсоновича Мелик-Шахназарова, Самсон Осипович говорил, что в течение нескольких лет после сдачи участка Евлах-Шуша, с 1914 года должно было начаться осуществление проекта строительства узкоколейки по маршруту Шуша-Горис. Сегодня это кажется фантастикой: настолько сложен этот гористый рельеф, со множеством подъемов и спусков, перевалов, перепадами высот и узкими проходами. Сегодня достаточно проехать по одной из лучших в Закавказье шоссейной автодороге Горис-Степанакерт, протяженностью в 60 км, построенной в конце 1990-х - начале 2000-х, в основном на средства зарубежной армянской диаспоры, чтобы оценить всю смелость замысла начала XX века. Нет никаких сомнений в том, что в тех условиях проект был бы осуществлен. Помешала разразившаяся летом 1914-го Первая мировая, а потом все потонуло в хаосе большевистского переворота, распада Империи и турецко-германского вторжения в Закавказье после развала Кавказского фронта и поспешного ухода русской армии.
В годы турецкой интервенции, смуты и первой азербайджано-карабахской войны в 1918-1920 гг. Карабах пережил страшное время, а экономика края была практически полностью уничтожена. Страшным ударом стала и гибель столицы края города Шуши, где была сосредоточена практически вся деловая и культурная жизнь края. Этот город с населением почти в 45 тысяч человек, - из которых свыше 53 процентов были армяне, а остальные – кавказские татары (ныне ставшие основой азербайджанцев), персы, курды и русские, - по количеству населения уступал в Закавказье лишь Тифлису, Баку и Елизаветполю, опережая тогдашние Эривань (Ереван), Александрополь (Ленинкан, Гюмри в Армении), Карс, Батум, Кутаис, Шемаху, Нуху и прочие города и городки. В ночь на 23 марта 1920 года город, точнее его большая, верхняя армянская часть была подожжена, обстреляна из артиллерийских орудий и атакована силами турко-мусаватистов (от «Мусавата» - националистической партии закавказских тюрок, правившей в так называемой Азербайджанской Демократической Республике, - буферном образовании, созданном на турецких штыках в 1918 г., в ходе турко-германской интервенции в Закавказье).
Многие тысячи армянских жителей были убиты или заживо сгорели в своих домах, большинство населения покинуло пылающие развалины, отбиваясь от наступавших аскеров и татаро-курдских погромщиков. В.Худадов в статье «Армяно-татарские отношения» пишет, что в снесенной армянской части Шуши «из 1700 армянских строений остались неразрушенными только 25». В огне пожаров сгорели 5 церквей и монастырь, тысячи домов, десятки магазинов, театр, два кинотеатра, одна из первых в Закавказье больница, гимназия, школы и женское училище, великолепные здания Общественного собрания, почта, телеграф, вокзал, огромные торговые ряды, гостиница. С тех пор Шуша окончательно утратила статус регионального центра.
Сразу после гибели Шуши последовали ожесточенные бои частей Национального совета Нагорного Карабаха с войсками турко-мусаватистов, прорыв армянских войск через турко-курдские заслоны в Лачине и Кубатлах, частичное освобождение разоренного края от турко-мусаватистов, приход большевистской XI Красной Армии, турецкий мятеж Нури-Паши, советизация края, репрессии против местных армянских национальных руководителей и интеллигенции. Наконец, насильственное включение всего Нагорного Карабаха и прилегающих к нему районов в состав новообразованной Азербайджанской ССР, два года неопределенной ситуации, сопровождавшейся постоянными набегами со стороны «татарского» приграничья и вспышками антибольшевистских выступлений армянского населения. В июле 1923 года, во исполнение 2-летней давности решения Кавбюро ЦК РКП(б) от 5 июля 1921 о предоставлении Нагорному Карабаху «широкой автономии» и под длительным и сильным нажимом на Баку со стороны Закавказского ЦИК на части территории Нагорного Карабаха была образована Автономная область Нагорного Карабаха (АОНК).
С этой «радужной» даты ЦК КП Азербайджана и лично товарищ Гейдар Алиев и предлагали в 1960-1980-х гг. вести отсчет «славных достижений» НКАО в составе «интернациональной» Азербайджанской ССР. Излишне говорить, что в 1923 году не только промышленность, но и сельское хозяйство Нагорного Карабаха лежало в руинах; каждый пятый житель края погиб или умер от голода и болезней в ходе войны. АОНК лишилась своей столицы и практически единственного городского поселения - Шуши. Вся северная часть Нагорного Карабаха, - с сотней армянских сел и городков, чье население составляло более трети от общей численности армянского населения края, - которая традиционно более тяготела к Гандзаку-Елизаветполю, была искусственно отделена от остальной части НК и не вошла в состав автономии. «В 1923 году в Нагорном Карабахе из 42 дореволюционных предприятий действовали лишь два. Вместо произведенного в 1913 году шелка на 9,8 млн. рублей было выпущено продукции на 320 тысяч рублей. Из 3750 рабочих дореволюционного Карабаха в 1923 г. работой было обеспечено 93 человека. Фактически, в 1923 г. число рабочих в сравнении с 1913 г. сократилось в 40 раз, а объем продукции – в 30 раз», - пишет Ш.Мкртчян в своей уже цитировавшейся выше книге.
Но вернемся к нашим бакинским пропагандистам успехов НКАО в «братской семье народов Азербайджана». И вновь обратимся к книге Шагена Мкртчяна. «О темпах промышленного роста в НКАО в 1970-1980 гг. писалось, будто область достигла в промышленном плане самых высоких показателей в СССР. Однако тот, кто хоть раз побывал в Карабахе, поездил по его населенным пунктам, ознакомился с действовавшими промышленными предприятиями, поговорил с местными крестьянами, прекрасно понимал, что все это «благоденствие» носит сугубо пропагандистский характер. Дело дошло до того, что кто-то написал, будто «в НКАО уже давно построили коммунизм». А в доказательство приводили раздутые до умопомрачения цифры.
Так, если в упомянутом выше путеводителе «Нагорно-Карабахская автономная область» (Баку, 1970, стр.11) говорится о промышленном росте, в сравнении с 1923 г. в 215 раз, то спустя всего три года этот показатель разросся до 369 (см. «Достижения Нагорного Карабаха в 9-й пятилетке», на русск. яз., Степанакерт, 1976, с. 21). Прошло еще два года, и первый секретарь обкома партии Б.Кеворков устанавливает новый рекорд и доводит промышленный рост области до 565 раз (см. «В единой семье», Баку, 1978, с. 73). Но и этого было мало. Опять же через два года газета «Бакинский рабочий» (4.05.1980) сообщила своим читателям, что произошел прирост промышленности НКАО – ни больше, ни меньше – в 800 раз. Но и этот «рекорд» долго не удержался. Изданная в Баку в 1983 году брошюра «Советский Нагорный Карабах» (с. 83) уже приводила цифру 912. Спустя четыре года в органе ЦК КП Азербайджане газете «Коммунист» выходит в свет статья заместителя председателя исполкома областного Совета народных депутатов, председателя плановой комиссии В.Тоняна «В единой семье», в которой черным по белому написано: «Достаточно привести следующий красноречивый факт: «По сравнению с годом своего образования Нагорно-Карабахская автономная область зафиксировала рост объемов производства в 103,1 раза» («Коммунист», 29.09.1987, N 226). Ну, что тут скажешь. Даже эта цифра в 103,1 раза не внушает особого доверия, ибо сам Гейдар Алиев, перечисляя в своей речи в Степанакерте на областной партийной конференции «выдающиеся достижения НКАО», подчеркнул, что «в сравнении с 1923 г. объемы производства выросли в 215 раз» («Советский Карабах», 27 января 1971 г.). …За этот период в области не было построено ни одного достойного внимания производственного предприятия, не были даже расширены и модернизированы старые. Число рабочих на этих предприятиях тоже выросло в очень незначительном количестве».
Таким образом, данные о благополучном развитии НКАО в составе АзССР, просто-напросто брались «с потолка». Что вполне вписывалось в общую концепцию политики приписок и бахвальства. Интересны и некоторые частные манипуляции, которыми пользовались власти АзССР для удушения хозяйства области с одной стороны, и пускания пыли в глаза с другой. Вновь обратимся к Шагену Мкртчяну. «На самом деле промышленность НКАО к 1983 г. выросла по сравнению с 1913 годом примерно в 11 раз… А если еще вычесть из этих 11 раз показатели многочисленных колхозов, которые в 1970-х годах были в одночасье трансформированы в совхозы, а произведенная ими сельскохозяйственная продукция механически включена в промышленные показатели, то ситуация станет еще более абсурдной, а цифры – более скромными. Сугубо промышленная продукция выросла по сравнению с 1913 годом всего лишь в 8,6 раза. А число рабочих (не считая вчерашних колхозников, работавших уже на совхозных полях) выросло всего вдвое. …Таким образом, промышленность НКАО развивалась несравнимо медленными темпами, вследствие чего область покидали тысячи рабочих и потенциальных специалистов. …В сравнении с СССР, АзССР и АрмССР промышленное развитие в НКАО отставало соответственно в 20,7, 8,3 и 26,6 раза». К этому следует добавить, что в 1950-1970-х гг. в НКАО и районах Северного Нагорного Карабаха были закрыты многие десятки небольших, но вполне рентабельных шелковых и иных фабрик, цехов по деревообработке, производству пиломатериалов, спичек, мела, черепицы, винно-водочных изделий, сыра. Это делалось под предлогом того, что они морально устарели в условиях современного социалистического производства.
Пострадали и некоторые вполне современные предприятия. Тот же Ш.Мкрчтян в своей книге пишет, что в Степанакерте «был разрушен сооруженный в течение 8 лет комбинат по производству продуктов питания, а демонтированное оборудование было почему-то преподнесено в подарок Нахиджеванской АССР. Та же судьба постигла Степанакертскую ковроткацкую и кирпичную фабрики». А часть громогласно разрекламированных в прессе и на партийных мероприятиях предприятий, якобы подлежащих строительству в НКАО, были на деле построены в соседних с автономной областью районах АзССР. Так, за счет выделенных области по линии капстроительства средств в начале 1970-х был построен инструментальный завод в соседнем Агдаме. А планировавшийся к строительству в Степанакерте авторемонтный завод сначала превратился, - естественно на газетной бумаге, - в «завод сельскохозяйственных машин», а потом и вовсе «перекочевал» в Кировабад.
Мелик-Шахназаров А.А. Нагорный Карабах: факты против лжи. М., 2009.