Интерес к личности Михаила Тариеловича Лорис-Меликова (1824–1888), генерала от кавалерии, графа, в первую очередь, связан с его военно-административной деятельностью и участием в реформе государственного управления России. Однако в исследованиях о М.Т. Лорис-Меликове почти не освещался период, предшествующий началу его карьеры и имеющий отношение к выбору его жизненного пути. Впрочем, для дворянина путь был один — служба государю. Введение в оборот новых источников и переосмысление прежних позволило прояснить некоторые фрагменты его жизни в ранний период. М.Т. Лорис-Меликов родился в Тифлисе. Долгое время точная дата его рождения оставалась неизвестной; впрочем, справочные издания почти единогласно называют 1825 г. В справочной статье Д.Н. Шилова это 19 ноября 1824 г., 21 ноября 1825 г. или 20 декабря 1825 г., в статье И.Е. Дронова — 1825 г. или 1 января 1826 г. 1825 г. называют годом рождения Лорис-Меликова и авторы его биографий, а именно Г.Г. Даниелян в книге «Генерал граф Лорис-Меликов: его жизнь, военная и государственная деятельность», а также Б.С. Итен-
берг и В.А. Твардовская. К.А. Бороздин, автор воспоминаний о графе, также придерживается этой датировки. Но достоверной следует считать дату, указанную в копии свидетельства из Тифлисского армянского духовного правления, выданной «сыновьям дворянина Тариела Лорис-Меликова Михаилу и Василию, в том, что они действительно суть сыновья законовенчанных супругов, происходящего из дворян Тариела Лорис-Меликова и супруги его Екатерины Ахвердовой, первый родился 1824 года октября 19-го дня, а второй 1831 года августа 3-го дня, и по обряду восточной Армянской Церкви крещены тех же годов и месяцев армянским протоиереем Тер-Иоанесом Паронбеговым в Тифлисской Могнинской церкви…». В подтверждение этому Л.А. Бабаян ссылается также на надпись, сделанную на надгробной плите памятника во дворе церкви Сурб-Геворк в Тбилиси, из которой следует, что ребенок родился 21 октября 1824 г. Косвенным подтверждением этой даты служат и воспоминания врача Н.А. Белоголового. Детские годы мальчика прошли в Тифлисе. Его отец, Тариел Зурабович, был из старинного рода армянских дворян и занимался торговлей с Лейпцигом; ребенок больше общался с матерью, чем с отцом, и Михаил рос «привольно, но без всякого воспитания». В источниках и в биографической литературе неизменно отмечается «полудикий характер отца, который едва умел подписать свою фамилию по-армянски, а по-русски ничего не знал», хотя он сделал все, чтобы сын получил образование. Впрочем, сам Михаил Тариелович эту заботу почитал случайной, и решающую роль в этом отношению он отводил случаю — встрече отца с горным офицером В.В. Клейменовым, который уговорил его не жалеть денег на образование. Из воспоминаний К.А. Бороздина известно, что к братьям был приставлен русский воспитатель, а затем Лорис (прозвище М.Т. Лорис-Меликова) продолжил обучение в Тифлисском пансионе Арзановых и армянском Нерсесовском училище. Со слов Н.А. Белоголового мы узнаем, что к мальчикам также был приглашен наставник, но на 11-м году жизни старшего брата отвезли в Москву. Еще в Тифлисе Лорис обнаружил прекрасные способности к учебе, при этом он обладал высокой работоспособностью, хорошей памятью и знанием иностранных языков.
В Москве Михаил поступает в Лазаревский институт восточных языков. Но окончить полный курс в этом престижном учебном заведении ему не удалось. Источники называют несколько версий его ухода из института. Первая связана с признанием и утверждением рода Лорис-Меликовых в русском дворянстве, что, в свою очередь, стало поводом для отца направить мальчика в военное училище. Эта версия выглядит неубедительной, поскольку утверждение рода Лорис-Меликовых в русском дворянстве произошло задолго до поступления Михаила в Лазаревский институт. Более убедительна вторая версия, Н.А. Белоголового. Со слов М.Т. Лорис-Меликова, тот был исключен из института за шалость (вместе с товарищами он приклеил учителя к стулу). Этот проступок сделал реальной угрозу его возвращения домой, и только благодаря заступничеству влиятельных армян «начальство смилостивилось и, удалив мальчика из института, позволило ему для продолжения образования переехать в Петербург». В столице подросток определяется в приготовительный пансион горного инженер-полковника Вержбицкого, а затем начинает обучение в школе гвардейских подпрапорщиков и юнкеров. Обстоятельства выбора и поступления Лориса в школу до сих пор остаются неизвестными. Можно лишь предположить, что к решению вопроса о будущем — военной службе — он подходил отчасти самостоятельно. С другой стороны, точно не известно, был ли этот выбор осознанным желанием самого Лориса. Но выбора, в сущности, не было; все дворяне стремились служить! Это, во-первых, было почетно, а во-вторых, сделать карьеру можно было исключительно на военной службе. Г.Д. Щербачев, в частности, отмечал, что «все высшие государственные должности министров, сенаторов, губернаторов давались военным, которые были более на виду у государя, чем чиновники гражданского ведомства».
Выбор же учебного заведения был определен его статусом: в качестве «вознаграждения» за окончание школа обеспечивала «…выпуск в тот или иной гвардейский полк на имеющиеся вакансии». Немаловажную роль в устройстве Михаила сыграли и связи отца. В школе для юноши началась новая жизнь; все было расписано по часам и минутам. Подъем — в 6 ч утра, молитва, завтрак — стакан чаю с молоком и булка. В 9 ч утра начинались занятия: две лекции до обеда и две — после. После второй лекции — завтрак из булки с мясом и капустой. Затем следовали «фронтовые занятия или фехтования, продолжавшиеся до половины второго», переодевание и обед. После обеда полагался отдых до 3 ч, с 3 до 6 ч — вечерние классы. Наконец наступало свободное время. Но «в 8 часов все обязаны были усаживаться около своих коек для приготовления уроков на следующий день; причем всякие разговоры строго воспрещались. В 9 часов занятия оканчивались, учащихся вели к ужину, а в 10 полагалось ложиться спать…». Наказания состояли «в лишении чая, обеда или ужина, в оставлении без отпусков в праздничные дни и в содержании под арестом в карцере на хлебе и воде в течение 1–3-х суток».
О времени, связанном с пребыванием Лорис-Меликова в стенах школы, практически нет свидетельств. Известно, что подросток всегда был исправен в учении и кавалерийской езде. В школе процветало «цуканье» среди новичков: каждый старшеклассник имел право командовать учеником из младшего класса, «колотить его, помыкать, как вздумается, и облагать приношениями разных съедобных вещей и лакомств». Сумел ли избежать подобной участи Лорис — сказать трудно, известно лишь, что он оказался в кружке богачей и благодаря деньгам отца ни в чем не отставал от них и вскоре сделался общим их любимцем. Источники раскрывают нам также часть досуга юнкера. В воспоминаниях К.А. Бороздина, в частности, говорится о чтении поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души», которое устраивалось с участием Михаила в лазарете во время его болезни. Тот же Бороздин — однокашник Лорис-Меликова — так описывал свои впечатления от этой книги: «Все поэтические произведения Пушкина, рассказы, повести, романы других классических писателей — все это уступило место преклонению нашему перед тем поразительным реализмом и юмором, которыми обдавал нас Гоголь, и мы со страстью его зачитывались».
Во время обучения в училище Лорис познакомился с поэтом Н.А. Некрасовым, с которым делил все свое свободное время и даже несколько месяцев жил с ним на квартире. Своеобразной формой проявления гусарства — неотъемлемой черты военной жизни — были пирушки, которые давались в ресторане Лерхе на Невском. Наконец 2 августа 1843 г. Лорис-Меликов был выпущен из школы и произведен в корнеты лейб-гвардии Гродненского гусарского полка, где прослужил четыре года. Сведения об этом периоде его жизни сообщает в своих воспоминаниях Г.Д. Щербачев, немного знавший Лориса. Это «был скромный молодой человек, — вспоминал Щербачев, — весьма любимый товарищами; в гусарских кутежах он не участвовал и весьма редко приезжал в Новгород. С некоторыми артиллерийскими офицерами он был в наилучших отношениях; я помню, что у одного из моих товарищей князя Волконского он купил лошадь, которую звали Веллингтон. Умением себя держать он приобрел общие симпатии не только среди своих однополчан, но и среди офицеров других полков. Я его мало знал, но очень хорошо помню, что, несмотря на его скромность, во всех его словах и действиях просвечивал недюжинный ум и самостоятельный образ мыслей. Приехав в Новгород на масленицу, я обедал с несколькими драгунскими офицерами в почтовой гостинице; некоторые из офицеров остались недовольны обедом и, чтобы доказать, как он был малопитателен, предложили пари по бутылке шампанского, что тотчас после обеда они съедят по дюжине блинов; в числе предложивших пари был и я. Во время этих разговоров в комнату вошел Лорис-Меликов; узнав, в чем дело, он мне сказал, смеясь, что если бы он имел неосторожность держать такое пари, то признал бы себя побежденным на первом же блине и не стал бы расстраивать свой желудок, чтобы выпить на чужой счет» .
Этот сюжет как нельзя лучше демонстрирует такую черту Лориса, как умение полагаться на здравый смысл, ставший неотъемлемой частью его кредо. Он не верил ни в какую науку, ни в какой опыт, если только они противоречили этому смыслу. Подведем итоги. В целом, сведения о детстве и годах ученичества Лорис-Меликова немногочисленны. Причиной этого могло стать отсутствие интереса у него к воспоминаниям о первых шагах своей жизни и отсутствие желания делиться с кем бы то ни было. Тем не менее имеющиеся в нашем распоряжении материалы дали возможность установить, что центральными событиями в жизни юноши стали уход из гражданского института и поступление в школу гвардейских подпрапорщиков и юнкеров. Отсутствие сведений делает невозможным установление внутренней логики этого поступка М.Т. Лорис-Меликова. Основной мотив его выбора будущего носит случайный характер и связан с конкретными жизненными обстоятельствами (исключение из института). Следует при этом отметить, что детство и подростковый возраст оказались периодом социализации мальчика в интеллектуальном смысле. Занятия и специальная подготовка в кавалерийском училище стали для юноши настоящей школой жизни. За время пребывания в нем он составил представление о будущей службе, воочию убедился в непритязательности военного быта и — сделал окончательный выбор. По собственному признанию Лориса, именно в училище он получил урок, который усвоил на всю жизнь: «Я воспитывался в военной школе и привык думать, что если меня бьют палкой, то надо вырвать палку из рук. Если неприятель занял выгодную позицию, то надо выбить его именно из этой позиции».
Ю.Н. Герасимова.
Армяне юга России: история, культура, общее будущее. Материалы II Международной научной конференции, г. Ростов-на-Дону, 26–28 мая 2015 г.
Ознакомиться с полной версией публикации можно здесь.