Тесно переплетенным с турецко‑армянским конфликтным дискурсом является вопрос официального признания сегодняшней Турцией Геноцида армян и включение этого вопроса как приоритетного во внешнеполитическую повестку Армении с момента независимости и в особенности после прихода к власти президента Р. Кочаряна в 1998 г. интересно отметить, что турецкая сторона первой затронула этот вопрос еще до развала СССР, считая необходимым воздействие официального Еревана на инициативы Диаспоры, направленные на международное признание Геноцида армян.
Младотурецкое наследие, все еще сильно влияющее на турецкую политическую культуру, наглядно проявляется на примере продолжающего отказа от признания исторического факта Геноцида, вокруг которого турецкое государство выработало свою официальную версию и ее интерпретацию, стараясь таким образом стереть память об этом преступлении из коллективной памяти своего народа.
В официальных турецких кругах серьезное беспокойство вызвала резолюция Европарламента от 18 июня 1987 г. о политическом решении Армянского вопроса, которая призывала турецкую сторону признать исторический факт Геноцида. Президент Турции, генерал Кенан Эврен, коснувшись этой резолюции в одном из своих выступлений, заметил следующее: «…после этого будет много требований. Я вам скажу, какого типа требований: они будут говорить, что в свое время на территории Восточной Турции была Армения, и теперь дайте эти земли армянам. Эта резолюция была первым шагом, а требование будет вторым. Если они (армяне – Г.Д.) так сильны сейчас, пусть придут и попробуют. Тогда они получат свой ответ».
В принятой Верховным Советом Армянской ССР «Декларации о независимости» от 23 августа 1990 г. подчеркивалась решимость содействовать международному признанию Геноцида 1915 г. Пункт 11 Декларации гласит: «Республика Армения выступает за международное признание Геноцида армян 1915 года в Османской Турции и Западной Армении».
Турция, в одностороннем порядке осуществляя экономическую блокаду и держа границу с Арменией на замке, часто ужесточала визовый режим для граждан РА в зависимости от новых фактов признания Геноцида армян со стороны третьих государств.
Для Армении вопрос официального признания и осуждения Геноцида, помимо морально‑психологического, имеет и политическое значение в том смысле, что признание Турцией факта геноцида станет гарантом его неповторения в будущем. Именно поэтому в признании и осуждении Геноцида Армения видит залог своей безопасности. С другой стороны, армянская позиция в вопросе признания Геноцида является как бы рычагом давления на Анкару в ответ на бескомпромиссную позицию Турции по отношению к Армении в целом, и в Карабахском вопросе – в частности. Турецкая сторона, в свою очередь, опасается последствий такого признания, считая, что это повлечет за собой требования материальной компенсации потомкам пострадавших, а также возможные территориальные потери.
Позицию Турции в вопросе Геноцида армян еще в 1991 г. огласил посол Турецкой республики в СССР Волкан Вурал, заявив, что факт геноцида «не доказан турецкой историей».
В начале 1990‑х политика Турции привела к противоположному эффекту, а именно к резкой активизации усилий армянских организаций Диаспоры в лоббировании международного признания Геноцида армян. Достаточно сказать, что в период 1991‑2005 гг. исторический факт совершения Геноцида армян в Османской империи признали более 15‑и государств, в том числе членов Европейского Союза – Бельгия, Швеция, Италия, Кипр, Греция, Франция, Словакия, Голландия, Польша, Литва и др., а также Ватикан и Швейцария. Признание факта геноцида Францией привело к мощному витку протеста и отказу от двусторонних экономических соглашений. К турецким протестам присоединился и Азербайджан. Одновременно бойкот французских товаров и угрозы применения экономических санкций против Франции еще больше углубили кризисную ситуацию внутри самой Турции.
В риторике европейских политиков и в некоторых принятых ЕС официальных документах в умеренном виде содержатся призывы к Турции «признать исторический факт» Геноцида армян и «примириться со своим прошлым». Вопрос признания факта Геноцида армян, по всей вероятности, служит еще и мощным рычагом для преграждения или же торможения процесса вхождения Турции в ЕС.
Турция ведет интенсивную политику отрицания факта Геноцида армян и предпринимает активные шаги для противодействия процессу его международного признания. Осенью 2000 г. Совет национальной безопасности Турции принял решение, согласно которому вопросы, связанные с Геноцидом армян, были возведены в ранг относящихся к проблемам национальной безопасности Турции. В этой связи на турецкое внешнеполитическое ведомство возлагалась задача всячески препятствовать обсуждению этой темы в Конгрессе США.
26 мая 2001 г. по инициативе турецкого правительства был создан «Координационный совет по борьбе против утверждений о геноциде». Для противодействия международному признанию Геноцида армян турецкая сторона активно привлекает еврейское лобби США, стараясь таким образом нейтрализовать возможное обсуждение или же принятие резолюций по армянскому Геноциду в Конгрессе США. Эти усилия находят поддержку со стороны первых лиц Израиля на фоне стратегического партнерства между Тель‑Авивом и Анкарой, однако иногда встречают и противодействие со стороны общественных, научных кругов, и даже официальных лиц Израиля и еврейской диаспоры.
Новой турецкой инициативой, нацеленной на частичную нейтрализацию международного признания Геноцида армян, стало учреждение летом 2001 г. Армяно‑турецкой комиссии по примирению (далее АТКП) с участием нескольких бывших дипломатов и ученых с турецкой и армянской стороны. В Азербайджане создание армяно‑турецкой комиссии вызвало весьма негативные, если не сказать – явно панические настроения. Спикер Милли‑меджлиса АР Муртуз Алескеров расценил это как предательство Азербайджана и высказался против установления или улучшения культурно‑экономических связей между Арменией и Турцией.
По заявлению Ильтера Туркмена, бывшего министра иностранных дел Турции и одного из членов АТКП, «эта была первая попытка установления структурного диалога между гражданскими обществами Турции, Армении, а также армянской Диаспорой». Пожалуй, более откровенными были заявления в Баку одного из турецких членов комиссии о том, что «основная задача комиссии – помешать тому, чтобы вопрос о Геноциде армян постоянно присутствовал в повестке дня западных стран».
Во время третьей встречи члены комиссии приняли решение обратиться в Международный центр переходного правосудия с просьбой исследовать этот вопрос и вынести решение о том, попадают ли массовые убийства и депортация армян в Османской империи под определение геноцида согласно Конвенции ООН от 9 декабря 1948 г.
Противодействие, а правильнее будет сказать – попытки отрицания Анкарой исторического факта Геноцида не привели к заметному результату. В своем выступлении на Саммите тысячелетия ООН в сентябре 2000г. президент РА Роберт Кочарян отметил, что «продолжающее отрицание Геноцида армян в Османской империи со стороны современной Турции только усиливают наше стремление к достижению исторической справедливости».
Официальная турецкая позиция в этом вопросе основывается на формуле «историю следует оставить историкам». Вместе с тем турецкая сторона не перестает предпринимать усилия по фальсификации исторических данных и лоббированию протурецких позиций в западных исследовательских институтах, СМИ и учебных заведениях. На поддержку «индустрии отрицания» выделяются колоссальные суммы, но в некоторых случаях эти шаги принимают такое оголтелый характер, что вызывают протест и возмущение со стороны добросовестных и неподкупных ученых кругов.
Очевидно, что с признанием исторического факта армянского Геноцида рушится вся конструкция турецкой официальной историографии последних десятилетий. А это, в свою очередь, ведет к увеличению доли моральной ответственности перед собственными гражданами, от которых скрывалась одна из самых кровавых страниц турецкой истории, которая, кроме уничтожения армянского населения, включала также и факты присвоения их имущества со стороны новых республиканских элит. Международное признание факта Геноцида армян стало мощным стимулом и для внутритурецкого дискурса вокруг этой проблемы, до того строго табуированной и находящейся под плотным контролем государственной цензуры.
Как указывают турецкие исследователи Бюлент Араз и Хавва Каракаш‑Келеш, для кемалистской системы, базирующейся на приоритете «наднационального», признание факта Геноцида армян невозможно «из‑за страха потерять свое длительное господство. Следовательно, отрицание факта Геноцида армян имеет под собой и исторические, и социальные основы, связанные с националистическим восприятием Турцией своего государственного истеблишмента…и отказ Турции признавать Геноцид армян – результат ультранационализма – все еще живущего наследия кемалистской идеологии. Такое положение существует со дня провозглашения Турецкой республики. В каком‑то смысле именно груз ее почти вековой истории определяет внешнюю политику сегодняшней Турции».
Учитывая стремительный рост числа стран, официально признающих Геноцид, избранная властями Турецкой Республики позиция отрицания признанного международным сообществом и получившего соответствующую международно‑правовую оценку факта является бесперспективной. Не приходится сомневаться в том, что властям Турецкой Республики придется согласиться с решениями и рекомендациями международного сообщества о публичном признании геноцида и об ответственности за это чудовищное преступление. Это утверждение особо актуально в контексте турецких стремлений стать полноправным членом Европейского Союза и возможного включения вопроса официального признания Геноцида армян со стороны Турции в качестве предусловия к членству в ЕС.
Только посредством осуждения и выражения готовности взять на себя бремя ответственности возможно максимальное смягчение последствий геноцида и создание цивилизованных предпосылок для установления двусторонних отношений между соседними народами.
При этом проблема Нагорного Карабаха по‑прежнему рассматривается в качестве наиболее реального препятствия на пути реализации геополитических и геоэкономических планов Турции, а де‑факто вошедшее в повестку дня турецкой внешней политики возрождение пантюркистских и экспансионистских устремлений может стать серьезным вызовом балансу сил, сложившемуся на Южном Кавказе и в Центральной Азии.
С приходом к власти в Анкаре кабинета Бюлента Эджевита весной 1999 г. позиция Турции в отношении Армении все больше ужесточилась. На этот раз Анкара выдвинула дополнительное требование Армении для установления дипломатических отношений в виде предоставления стратегически важного Мегринского коридора, непосредственно соединяющего Турцию с Азербайджаном. Вашингтон постарался приложить максимум усилий для нормализации отношений между Ереваном и Анкарой, а на переговорах с С. Демирелем во время стамбульского саммита ОБСЕ в ноябре 1999 г. президент США Билл Клинтон призвал турецкого президента активизировать отношения с Ереваном. Но С. Демирель снова увязал вопрос улучшения турецко‑армянских отношений с урегулированием Карабахского конфликта.
После стамбульского саммита ОБСЕ, в январе 2000 г. президент Турции С. Демирель выступил с идеей подписания «Кавказского пакта стабильности», призванного, по мнению турецкой стороны, содействовать установлению сотрудничества, безопасности и разрешения конфликтов. Ереван четко выразил свою позицию в отношении этой турецкой инициативы, подчеркнув, что она будет дееспособна после установления дипломатических отношений между Арменией и Турцией. Более того, президент Кочарян выступил с инициативой создания «Пакта безопасности Кавказа» с включением в него также Турции и Ирана.
Вместе с тем, несмотря на пацифистскую риторику и стремление выступить в качестве посредника в Карабахском вопросе, Турция совместно с Азербайджаном продолжает политику транспортной блокады Армении и всячески стремится изолировать ее от региональных транспортно‑экономических проектов, таких, как ТРАСЕКА, ИНОГЕЙТ, Шелковый путь и др.
Демоян Гайк. Турция и Карабахский конфликт в конце XX – начале XXI веков. Историко‑сравнительный анализ. – Ер.: Авторское издание, 2006.