Нам приходилось слышать указания на то, что Армянской Церкви будто бы не достает точности в изложении ее учения и что ее богословы и катехизисы иногда друг другу противоречат. Мы не будем вникать в вопрос, насколько это возражение обосновано. Тем не менее, мы готовы признать за ним известную правду. Это признание не только не ослабляет нашу точку зрения, но, напротив, является новым доводом в пользу либеральных взглядов Армянской Церкви в богословской области. Мы уже показали, что при всей малочисленности ее догматов, область ее вероучения весьма обширна, а различия в вероучении бессильны послужить преградой с точки зрения единения.
Известно на основании опыта, насколько дух века и обстоятельства данного времени влияют на мнения и вообще на дело обучения. Этого правила не могла избегнуть и Церковь с ее взглядами и учением: волей-неволей пастыри, богословы, священнослужители и их паства подчинялись тому же неизбежному закону, что не замедлило отразиться и на вероучении. В силу этой теории нельзя не признать, что всякое вероучение, отягченное излишней догматикой, под влиянием текущих условий может легко утратить то, что в ней есть случайного. Если так, то не будет ли вполне благоразумным не ставить искусственных преград на пути естественной эволюции вещей?
Подобный метод, думается нам, был бы наиболее благоприятным для религии. Принцип обособления догматики от учения, незыблемости первой и изменчивости второго ведет логически к провозглашению системы открытых путей, то есть, с одной стороны, к указанию на превосходство ограниченного числа догматов, с другой – свободы в деле вероучения. Благодаря подобной системе Церковь может сохранять необходимую для нее устойчивость, не имея в то же время надобности противиться прогрессу умственного движения. Таким образом, она избегает обвинения в противодействии науке, и в ней перестают видеть присяжного поборника ретроградных идей.
Говоря по правде, это обвинение более чем заслужено ввиду того усердия, с каким стремились к возведению в догматы всякого учения, к низведению всякого мнения до степени обязательной формулы, к пресечению всякого спора. Как раз по этому пути пошла Римская Церковь, особенно со времен Трентского собора, на котором было выработано, установлено и облечено в форму декрета каждое мнение, относившееся к области вероучения. Это дело было завершено syllabus-ами пап и непостижимыми декретами Ватиканского собора, по которым ученые Латинской Церкви и ее последователи чуть ли не обязаны отречься от самой способности размышления; им вменяется в долг слепая покорность мышлению богословов и епископов XVI века.
Впрочем, мы не можем упрекать этих последних в том, что они заплатили дань своему времени. Они не правы только в том, что возводили в догматы идеи и простые мнения, создавая вечную преграду для мышления грядущих поколений. Можно смело полагать, что если бы эти люди XVI века очутились теперь среди нас, они имели бы совершенно иной взгляд на вещи. Вернемся однако к Армянской Церкви. Разногласие, обнаруженное у ученых и в катехизисах, проистекает именно от этой эволюции и от влияния обстоятельств. Сама Армянская Церковь, как бы она ни была привязана к традициям первых веков, не могла остаться всецело враждебной и чуждой этим влияниям.
Мы даже не прочь признаться, что более, чем какая-либо иная, Армянская Церковь была склонна видоизменять свое учение, будучи лишенной тех преимуществ, которые непрерывными движениями вперед были оставлены человеческому обществу. Потрясенная политическими переворотами восточных стран, волнуемая противоположными течениями, Армянская Церковь должна была выносить на себе толчки и воздействия враждебных одно другому влияний. Действительно, она попеременно испытала греческое и латинское влияние.
То под давлением чьей-либо силы и могущества, то под властью собственных иллюзий и надежд Армянская Церковь была вынуждена усваивать взгляды и учения, которые были ей чужды. Черты более или менее своеобразные и носившие на себе отпечаток их чужеземного происхождения, почти незаметно вкрались в ее обычаи, обряды и мнения. Нельзя отрицать, что некоторые патриархи и ученые высказывали взгляды, не вязавшиеся со старыми церковными преданиями. Тем не менее, эти идеи захватывали только их лично, но разногласие, которое они обнаруживали, бессильно было пошатнуть основной догматизм Церкви, остававшийся неизмененным.
Некоторые, когда-то высказанные мнения, могли быть отвергнуты, но так как они имели значение самое большее лишь с точки зрения учения, то они подлежали изменениям. Естественно, что испытав на себе все колебания прошлых веков, они также подверглись влиянию грядущих времен. Но невзирая ни на что, Церковь остается неизменно той же самой в своей сокровенной сущности и незыблемой в своих извечных устоях.
Таково положение, избранное Армянской Церковью. Если вглядеться ближе, мы откроем, что и другие Церкви почти в том же положении, ибо их тоже коснулись кое-какие перемены. Напрасно было бы думать, что новейшая Римская Церковь являет собою точное подобие Церкви былых времен, времен институры и инквизиции. Но Римская Церковь упорствует в своей слепоте. Она переживает события, стесняющие ее в своей деятельности, ибо находится в противоречии сама с собой. Это упорное отрицание фактов, с которыми Римская Церковь не желает считаться, можно было бы квалифицировать актом, противным совести и в силу этого опасным для самого дела, которому эта Церковь служит.
Таковы наши разъяснения по поводу замечаний, высказанных относительно учения Армянской Церкви. Они как нельзя более убедительно доказывают, что ее система проникнута чистейшим христианским либерализмом. В его настоящем виде он может служить прочной основой для того метода, какому должны бы следовать предпочтительно пред всяким иным друзья Церкви Христовой. Обособленность Армянской Церкви и униженное состояние, испокон веков составляющие ее удел, еще не дают право выводить неблагоприятные о ней заключения. Истина не в численном преобладании; Евангелие свидетельствует, что Отец Небесный обещал свое наследие стаду малому.
Архиепископ Магакия Орманян. Армянская церковь: Ее история, учение, управление, внутренний строй, литургия, литература, ее настоящее. 1913 год.